Быть войне! Русы против гуннов. Максим Кисляков

стал замечать, что бритоголовый начинает заваливаться, запаздывает с ударами, дыхание вырывается с хрипами. Впереди мелькнула голова, изуродованная ожогом, верзила осклабился и размахнулся из последних сил. Теперь смерти тебе не миновать, старик. Но лезвие застыло на вскинутых вверх руках, острая боль резанула низ живота, рот застыл в безмолвном крике, здоровяк с лысой головой, страшно выпучив глаза, медленно оседает наземь. Кузнец размахнулся – выставленная вперед голова сама просится на лезвие. Сталь пропела, долговязый наглец упал… оглушенный – в последний момент Вакора развернул акинак плашмя.

      Тем временем Борята пинками провожал непрошеных гостей – Саман все еще держится одной рукой за обожженное лицо, другой тащит за шиворот душегрейки своего вожака. Тот нелепо лупает глупым взглядом по сторонам, на подбородке и вороте волчовки ошметками застыла блевотина, из ноздрей стекают струйки крови.

      Уже за тыном на разбойников-неудачников накинулась свора соседских собак, обессилевшие люди кое-как отбрыкивались от них, одна – лохматая, свалявшаяся шерсть свисает сосульками – вгрызлась в штанину вожаку в волчьей душегрейке. Тот даже не пытается отмахнутся, так и плетется рычащая псина, уцепившись за штанину до конца веси, пока дорога не убежала вниз по холму.

      Кого же они искали? Никак не выходят из головы Боряты слова бугая в потертом плаще: нам нужен худой и рыжий, а не этот белоголовый. Но кто же этот худой и рыжий?

      – Ты цел, сынок? – Услышал чуть запыхавшийся голос отца, шершавая ладонь мягко легла на плечо Бора.

      Борята развернулся, устало вздохнул:

      – Да вроде ничего. – Он улыбнулся. – Я и не знал, что ты можешь так яро биться. Ты так мечом махал, что дружина вместе с воеводой позавидует!

      – Всяк, кто оружие делает, должон уметь с ним обращаться. – Вакора внимательно окинул взглядом сына. – А ты тот еще зверь – накинулся на них, разметал по двору, как медведь, вон и пена еще с губ не сошла, – кузнец хохотнул. – Был бы я на их месте, точно в штаны б наделал!

      Они рассмеялись. Взгляд Боряты скользнул по плечу кузнеца. Кожа возле кости вспорота, из аккуратно рассеченных краев струится кровь. Вакора перехватил взгляд сына, дернул плечом.

      – Ничего, так, царапина.

      Бор напрягает голову, вспоминает. Односельчан своих знает – нет среди них ни рыжих, ни худых парней. Разве что кто из пришлых… Мысль Боряты внезапно оборвалась, молнией ударила страшная догадка – неужели… Йошт!

      – А кого они искали, Борята?

      – Не знаю, батя, – пожал плечами Бор, рука сжимает покрывшуюся волдырями кисть, огненная боль нестерпимо жжет кожу. Он поморщился. – Ошиблись, наверное.

      10

      Ближе к вечеру вернулся волхв Веслав, лицо усталое, но веселое, по лбу стекают крупные капли пота. Заговорщицки подмигнул Йошту, приложился к крынке с квасом, пьет жадно, мощный кадык ходит взад-вперед, тоненькие струйки стекают по подбородку, скользят по шее и груди, смешиваются с соленым потом.

      Наконец