Белое солнце России. Александр Логачев

инструментов.

      Человек за столом обернулся. Поправил на переносице пенсне. Добродушное круглое лицо, которое как нельзя лучше подошло бы сельскому священнику. Или доктору. Кажется, что-то такое про доктора Алексей слышал. Скрипнул стул – человек поднялся. Подошел к Алексею, присел на край лежанки.

      – Как вы, голубчик?

      Этот голос уже доводилось слышать. В снах. Или это все-таки это были не сны?

      – Где я? – спросил Алексей.

      – А вы как думаете? – человек снова поправил пенсне.

      Алексей пожал плечами:

      – Понятия не имею. Но это первое, что я хотел бы узнать.

      – Если вы так настаиваете… Вы, милостивый государь, в Польше, под Олыптыном, в германском лагере для русских военнопленных. В данный момент вы, голубчик, пребываете в лагерном лазарете, где находитесь на моем попечении. Это комната что-то вроде приемного покоя, где мы вас пока что поместили, потому как в самом лазарете свободных мест, простите, нет. Что вас еще интересует?

      – Какое сегодня число?

      – Двенадцатое июня.

      – А год?

      – Что? Простите, голубчик, не расслышал.

      – Год какой?

      – Год, говорите… – доктор прищурился за стеклами пенсне. Приложил ладонь ко лбу Алексея. – Голова не болит? Приступов тошноты не чувствуете?

      – Петр Аркадьевич, может, ему спирту выдать из неприкосновенного запаса?

      Алексей скосил глаза и увидел в дверном проеме черноволосого юношу с рукой на перевязи.

      – А-а, наш горячий поручик проснулся! Спирту, говорите? Не знаю, не знаю. Вот чаю, пожалуй, не помешает, чай уж точно не навредит. А если я вот так сделаю…

      Доктор подсунул под затылок вторую руку, надавив, внезапно и резко наклонил голову Алексея, прижав подбородок к груди.

      В глазах, ослепляя, разорвалась петарда. Показалось – его столкнули с горы и он несется неотвратимо вниз по желобу, напоминающему бобслейный.

      Откуда-то донеслось:

      – …искры в глазах? Не затошнило? Пальцы не немеют?

      Докторский голос уплывал вдаль, как последняя электричка. И догнать его не было никакой возможности.

      – Ай-яй, как вы побледнели-то, как нехорошо. Ничего, дружок, это пройдет, это бывает. Нервное утомление, усиленное ударом приклада. Главное, что один раз очнулись. Где один, там и следующий…

      «Силы небесные! – взмолился Алексей про себя. – Сделайте так, чтоб я уснул, проснулся, и этот кошмар сгинул бы без следа. Пусть вернутся старые добрые Черные болота, сволочной, но такой насквозь знакомый Апостол. Ах да, Апостол же мертв… Что ж, мертвый Апостол гораздо предпочтительнее заигравшихся униформистов. Или не униформистов, что гораздо хуже…»

      И вроде как силы небесные услышали мольбу человечью. Потому что туманом из оврага стал наползать желанный, спасительный сон. Алексею не терпелось как можно скорее скрыться в нем, забыться… с надеждой на возвращение домой.

      Забыться удалось.

* * *

      «Ведь этим людям надо будет что-то