Лесной квадрат. Татьяна Богатова

сам всегда безупречен во всём, что касается внешнего вида. И предпочитает, чтобы женщина рядом с ним выглядела соответствующе.

      – На тебя наркоз, что-ли, так повлиял? – покрутила пальцем у виска Лариса. – Ты ребёнка потеряла! Между прочим, его ребёнка.

      – Лор, – совсем сникла Александрина, – мне кажется, он так до конца и не поверил, что это от него.

      – Почему вдруг? – удивилась подруга. – Получается, он думает, ты спишь со всеми подряд.

      – Нет, конечно. Но, знаешь, создалось впечатление, что за его своеобразной реакцией кроется нечто такое, о чём Володя не решился сказать.

      – Например?

      – Либо он убеждён, что у него не может быть детей. Или же у них в семье какое-то наследственное заболевание.

      – Странные предположения, – Лариса озадачилась возбуждённым состоянием подруги, несмотря на то, что та пыталась тщательно это скрыть. – В таком случае, почему бы не сказать напрямую?

      – Согласись, это непросто. И, опять же, это всего лишь мои домыслы. Спросить напрямик я не осмелилась.

      – И совершенно напрасно. Речь-то шла о здоровье ребёнка. Так что, зря ты поделикатничала. Но у тебя будет возможность исправить оплошность. Владимир приедет вечером…

      – Сегодня?! – всполошилась Александрина.

      – Санчик, – деловило проговорила подруга, – косметичка у тебя при себе, одежда свежая, в палате чисто. Что ещё требуется? Успокоительное принести?

      – Лор, спасибо, – тихо рассмеялась Александрина в ответ на безобидную подколку Ларисы, вернувшую её в рамки. – Я в порядке.

      ***

      Владимир заявился в шестом часу вечера, наделав бесшумный переполох в отделении. Оказавшийся в коридоре медицинский персонал и кое-кто из пациентов с восторгом, на грани зависти, наблюдали за мужчиной с огромным букетом разноцветных флоксов, не меньше метра в диаметре.

      Об этот самый букет Лариса споткнулась, обнаружив на полу, возле двери, когда зашла к подруге после непродолжительного пребывания Пустовалова.

      – Ну, зачем так, – присела она на постель, вплотную к рыдающей в подушку Александрине. – Цветы не виноваты, – тихо добавила Лариса. – Санчик, прекрати истерику и объясни, что произошло, – с ласковой настойчивостью попросила подруга.

      – Разумеется, цветы не виноваты, – повернула к ней залитое слезами лицо Александрина. – Они всего лишь выглядят, как букет на могилу нашего ребёнка, – с озлоблением проговорила она, усаживаясь в кровати.

      – Перестань, – обняла её Лариса, оглаживая по волосам. – Было бы из-за чего расстраиваться. Скажи, пожалуйста, а что он должен был принести, если не цветы?

      – Лор, – всхлипнула в руках подруги Александрина, – мне показалось, что он рад случившемуся. Правда – правда. Не перебивай, дай сказать. Цветы дарят, когда забирают из роддома. А тут…, ну, совсем не к месту. Принёс бы…, я не знаю, пирожное какое-нибудь, что-ли. Но только не цветы. Вот смотри, Виталий, совсем посторонний человек, которому я, грубо говоря, по барабану, натащил