Средневековая история. Первые уроки. Галина Гончарова

того, героине неоправданно везло всегда и во всем. Грубо говоря, если она падала с небоскреба – тут же находился либо ловящий ее герой, либо стог сена, либо свежеоткрытые магические способности или ангельские крылья. В крайнем случае ускоренная регенерация.

      И Аля сильно подозревала, что если это – другой мир, ей такая халява не светит. Зато светит загнуться без антибиотиков. Тем более что, по ее ощущениям, даже кружку не мыли недели две. А саму сиделку – с рождения.

      И девушка приняла простое решение. Молчать.

      Молчать и еще раз молчать!

      Среди говорящих попугаев дольше живут те, которые меньше говорят. К людям это еще более применимо.

      А жить хочется. И не в местном дурдоме. Если тут вообще такие есть.

      Хорошо еще, если дурдом. А если… Святая инквизиция, например, пришельцев из другого мира первым делом бы протестировала на связь с дьяволом. То есть притопила с камешком на шее. Выплывет – виновна. Дьявол ей помог. Не выплывет… «Братья. Она была невиновна. Помолимся же за ее грешную душу. Ибо все, что Бог ни делает, все к лучшему».

      Очень приятные ощущения.

      Даже если все это бред, Аля подозревала, что и в бреду ей утопиться не захочется. Или торжественно сжечься. Кажется, это называлось аутодафе?

      Поэтому плевать, какой это мир, какой век (судя по обстановке – не больше пятнадцатого, даже зеркал нет!), какая планета…

      Плевать на все, кроме своего здоровья.

      Спать, набираться сил и выздоравливать.

      Спать.

      Аля вздохнула поглубже и принялась считать овец.

      Уснула она на шестнадцатой скотинке.

      Второй культурный шок Алю ждал при следующем пробуждении. Вот так сидел в кустах и ждал.

      А что делать? Девушка проснулась, попила воды и захотела на горшок. Верная сиделка, воняющая еще сильнее (ладно, был бы человек хороший, а ароматизировать любого можно) откинула одеяло и принялась подсовывать под Алино тело что-то вроде средневекового судна.

      Действовала она так неловко и неумело, что пролежни были обеспечены. Но Але было не до пролежней. Расширенными глазами она смотрела на свое (какое, к чертям свинячьим, свое?!) тело. И понимала, что это не она!!!

      Аля от рождения была черноволосой, чуть смуглой, с серыми глазами. Всегда не больше сорок шестого размера. То есть вполне стандартная девушка при росте сто семьдесят. А тут?!

      На простыне, которую тоже надо было бы уже месяц как постирать, расположилась рыхлая тушка размера эдак пятьдесят шестого. Или вообще шестидесятого. Весьма рыхлая и белокожая. В задравшейся грязно-розовой рубашке. И что самое ужасное – блондинка!!!

      Натуральная.

      Аля ушла в глубокий обморок. Правда, описаться она смогла и в обмороке.

      В третий раз девушка открыла глаза днем.

      Ощущения опять были мерзкими. Опять сухость во рту. Опять голова болела. Опять мутило. Про промежность лучше и не говорить. Если она и рожала, то, по ощущениям, ребенок родился бешеным дикобразом. Но требовалось