Времена Антона. Судьба и педагогика А.С. Макаренко. Свободные размышления. Михаил Фонотов

что произошло в России в 1917 году и позже, Макаренко принял без восторгов, но сочувственно. Социалистический идеал был ему близок. Но одно – идеал, а другое – реальность. В ней многое отталкивало. Однако я не согласен с Гетцем Хиллигом в том, что Макаренко скрывал свои политические убеждения. Будто он «мог производить впечатление, что является истинным приверженцем советского строя». Нет, я думаю, что Макаренко не из тех, кто «производит впечатление». Если же согласиться, что он вел двойную игру, то разваливается весь его образ. Это будет другой человек.

      Молодые годы остались в памяти у Макаренко в унылых тонах – захолустье, глушь, серое небо, скучные безнадежные дни… Он чувствовал себя на обочине жизни, в то время как «сама дорога была предоставлена господам. Они мелькали мимо нас в каретах и колясках, блистали богатством, красивыми платьями и красивыми чувствами». «Это была мерзкая жизнь». «Это была та жизнь, которую мы научились по-настоящему ненавидеть только теперь, после Октября». Еще о прошлом: «Когда я перелистываю страницы моей жизни, в памяти возникают ужасающие годы беспросветной реакции, наступившей после 1905 года».

      Если у кого-то есть сомнения по поводу того, как сильно Макаренко верил в революцию и социализм, то в этом смысле сомневаться не в чем. Есть, как говорится, документы. Авторские. Личные свидетельства. Прямые. Без обиняков.

      Пожалуйста: «Октябрьская революция внезапно открыла передо мной невиданные просторы для развития свободной человеческой личности, открыла богатейшие возможности в моей воспитательной работе».

      Пожалуйста: «Мы – те, которые вступили в трудовую жизнь в 1905 году, воспитывали нашу мысль и волю в учении марксизма, в борьбе Ленина и партии большевиков».

      Ему не все нравилось?

      Не все. А кому и когда нравилось все? Суть в другом – негатив, который он видел в новой жизни, был для него поводом не для злорадства, а для горечи.

      В изъянах, ошибках и прорехах нового строя он видел не желанное средство для борьбы с социализмом, а, наоборот, повод для его улучшения и утверждения.

      А. С. Макаренко, 1905

      Антон Семенович без запинок пользовался советской риторикой. Он не противился, если бы его называли большевиком, но – беспартийным. В партию он не хотел. Потому что, да, не все в ней нравилось. Но главное, он, как, кстати, и Владимир Маяковский, не хотел себя связывать партийной дисциплиной. Он предпочитал самостоятельно распоряжаться своей судьбой и приносить пользу своей стране на своем месте, а не на том, куда пошлет партия. На этот счет Антон Семенович высказался прямо: он «предан до отказа», но не вступает в партию, «потому что так удобнее работать». Вообще он не был человеком публичного активизма, не был трибуном митинговых стихий, не из тех подручных, которые всегда на подхвате и всегда, действительно, – под рукой.

      На самом деле, Макаренко был связан с советским строем и социализмом гораздо теснее, чем может показаться. Потому что без советского строя и социализма немыслима его педагогика.

      Максим