Бегом… от деменции на крыльях любви. Зинаида Воробьева

мне говорили: не дрейф, это была лишь случайность, мы вон, были всегда средние ученики, и то поступили.

      И действительно на следующее лето судьба была ко мне благосклонна. Одна из школьных подруг училась в университете на биологическом факультете и с восторгом рассказывала о нем. Зоология и ботаника меня не привлекали совсем, я выбрала модное тогда направление – биохимию, подала документы, и за день до экзаменов приехала. Поскольку у меня была медаль, можно было сдавать один экзамен – физику, и я готовила только этот предмет. Если бы не удалось сдать его на пятерку, делать тут больше было бы нечего, так как конкурс был очень высоким. Мне повезло: преподаватель физики, который принимал экзамен, несмотря на небольшую заминку, которую я допустила в решении дополнительной задачи, поставил отлично. Это было счастье!

      Ночами в общежитии мне снился родной город.

      С высокого берега Вятки открывался вид на леса с изумрудным цветом весной, насыщенным зеленым летом и белым зимой, а золотой осенью лес был оранжевый, багряный. Вечерами даль становилась дымчато-лиловой и сливалась с сумеречными небесами. Летом серебристая гладь реки блестела на солнце так сильно, что было больно на нее смотреть. Река, на крутом берегу которой стоял город, неспешно катила свои воды, чтобы после долгих странствий объединить свои силы с другой рекой и дальше плыть вместе.

      В излучине за миллионы лет намыло длинную песчаную косу. На песчаный пляж за рекой можно было добраться на лодке, а самые отчаянные ее переплывали. В мое детство каждое лето строили деревянный мост, позже построили капитальный. Летом у реки было особенно хорошо, в жару можно было с бонов в любое время нырнуть в речную прохладу.

      Обрывистый берег представлял собой разрез древнего русла реки, которая протекала сотни миллионов лет назад. Свое начало она брала из огромных ледников, некогда покрывавших Уральские горы. Галечники из аргелитов, известняков, кварцевых и кремниевых песков сцементировали здесь твердые горные породы и песчаники. Кое-где залегали пласты зернистого и волокнистого розового гипса. Из глубины веков приходили шаровидные и нитевидные водоросли в виде окаменевших остатков. Маршруты вечности…

      Сейчас сложно представить себе, как дивно и глухо было тогда в первобытных местах, куда впервые пришел человек. Может, прямо на берегу стояли охотники, и у них радостно билось сердце при виде дали, открывающейся перед ними с этой высоты. И какая тишина царила кругом! Разве что птица крикнет.

      Мистику, легенды любили, кажется, все. Но не в каждом городе она имелась. Только в старых, небольших. В молодых городах ничего мистического нет. Еще не успевала сложиться история. В северных, лесных городах было много мистического, связанного с язычеством. Христианство долго искореняло языческие обряды и традиции здешних мест. Интересно представить то, что не видел никто, и может быть, этого и не было никогда. Говорят, у каждого прошлого места был свой «хозяин». Может