Devil ex machina. Марьяна Куприянова

сидит в паре метров от тебя. Молчит. И неотрывно смотрит, презрев правила вежливости и приличия.

      С ним что-то не в порядке. Это не вызывает никаких сомнений. Там, где появляется он, происходят необъяснимые вещи. И никому, кроме Фаины, нет до этого дела. Может, она и параноик, но не настолько слепа, чтобы упускать из виду череду подозрительных совпадений, начавшихся аккурат с заселением Яна. И не имеет смысла кому-либо доказывать свои наблюдения. Реальность редко бывала на ее стороне.

      Забавно, как этот человек, вызывающий у Фаины ассоциации с трупным гниением, умеет становиться другим, если речь идет о девушках или личной выгоде. Сейчас находиться под его взглядом невыносимо. Однако каждую неделю с момента заселения в постели Яна пребывает новенькая. Как они выносят эти глаза, это впечатление, будто тебе грозят серьезные неприятности, если ты продолжишь играть с ним в гляделки? Как они выносят всего Яна в принципе? Его властность, его… наглость, лицемерие и холодность к чувствам других.

      Через 405-ую прошло уже много девиц даже для героя-любовника. Бурные романы, как правило, длились несколько дней. Ян напоминал машину, запрограммированную определенным образом: новая неделя – новая жертва. И полное безразличие к предыдущей.

      Даже странно, что этот робот развлекается с противоположным полом как отпетый казанова. О нет, сначала он ведет себя очень галантно, всячески внушает симпатию и доверие, пользуется простейшими приемами психологии. Фаина не раз становилась свидетелем его уловок. В общежитии мало что можно скрыть от соседей. К сожалению. Фаине очень хотелось бы не знать подробностей личной жизни Яна. Это знание причиняло ей дискомфорт.

      Вкупе с внешностью и репутацией темной лошадки несложные мужские хитрости, старые как мир, сносили барышням голову. Не составляло труда убедить их, будто именно они – те самые, единственные, которые исправят сластолюбца и вернут его на истинный путь моногамии.

      По глазам бедных девушек Фаина не раз читала безоговорочную уверенность в своей исключительности, которую Ян им с легкостью внушал. И это вполне естественно – поверить в то, что ты – не такая, как все, если самый желанный мужчина общежития говорит тебе об этом, сжимая предплечье и гипнотизируя взглядом. Они все как одна самозабвенно обожали его. Боготворили. Считали его идеальным, а себя – недостойными, на которых снизошла манна небесная.

      У женской половины жильцов Ян стал главной слабостью – и как объект похоти, и как главный вызов природному женскому любопытству. Наверное, в их глазах он и был идеален, потому что позволял им видеть только то, что хотел. Если бы не одно «но». Он быстро пресыщался ими. И скоро, после трех-четырех проведенных вместе ночей, вышвыривал девушек без лишних церемоний. Вышвыривал в тот же самый момент, как впервые ощущал докучливость и приземленность избранницы.

      Он оставался металлически холоден к слезам и мольбам ничего не понимающих девиц, что среди ночи оказывались в коридоре в полуголом виде. Им удавалось