Именем Федерации!. Леонид Резников

покачнулся, но его поддержал стражник.

      – Дьявольское наваждение! – пробормотал монах и мелко закрестился. Затем дрожащей рукой перекрестил сад и осторожно приоткрыл один глаз. Сад не изменился; бесстыдницы тоже никуда не делись, только теперь уже обе стояли с лейками, казавшимися бездонными.

      – Мням, – сказал охранник за спиной отца Ансельма, и монах пришел в себя.

      – Закрыть глаза, всем закрыть глаза! – гаркнул он, прикрыв лицо ладонью.

      – Нам тоже? – спросила одна из девушек.

      – Н-нет, то есть… – пробормотал смущенный монах и посмотрел меж пальцев, но тут же вновь отгородился от непотребного зрелища. – Разврат! Ты и… женщина, – бросил он охраннику, топтавшемуся у калитки, – оставайтесь здесь. А ты, – дал знак монах другому охраннику, – следуй за мной.

      – А мы? – спросили девушки, опуская лейки.

      – Изыди, сатанинское отродье! – гаркнул в ответ отец Ансельм.

      – Фи! – сказали девушки и, покачивая бедрами и налитыми грудями, скрылись за деревьями.

      – Уф-ф, – заулыбался монах, что все так хорошо разрешилось, и заторопился к дому – кто знает, сколько здесь бродит этих обольстительных исчадий ада.

      Но не успел он подняться на порог дома, как входная дверь сама собой распахнулась, и навстречу монаху вышел бодрый старикашка в черной в красную полоску хламиде и высоком колпаке с кисточкой наверху. Отец Ансельм долго разглядывал колпак, показавшийся ему совершенно дурацким, потом опустил глаза и впился взглядом в подвижное костистое лицо мага. Тонкогубый рот, чуть оттопыренные уши, острый нос и черная, с проседью борода – не очень длинная, но пышная. Пусть отец Ансельм до этого момента ни разу в жизни не видел Корнелиуса, но старикашка не мог быть никем иным. Святого отца постигло разочарование: он полагал, что столь сильный маг должен иметь более внушительную внешность.

      – Про… грм-м, – прочистил горло монах. – Корнелиус, проклятый колдун и еретик, ты обвиняешься в…

      – Во-первых, обойдемся без оскорблений. – У мага оказался приятный баритон. – Вам бы понравилось, если бы я заявился к вам в дом и обозвал вас, скажем, гнусной канцелярской крысой?

      – Но… – опешил отец Ансельм.

      – А во-вторых, пройдем в дом и там спокойно побеседуем.

      – Вести задушевные беседы с вероотступником и колдуном? – взорвался монах. – У которого по саду гуляют, – прости Господи! – голые ведьмы, и светит солнце?

      – Разве солнечный свет тоже уже под запретом?

      – Н-нет, – растерялся святой отец, но быстро взял себя в руки. – Но не ночью же!

      – Ну, если вам больше нравится ночь, сырость и холод, я могу устроить их специально для вас, – пожал плечами маг.

      – Нет, нет, – поежился отец Ансельм от воспоминаний о холоде и дожде. – Меня вполне устраивает солнце и тепло.

      – Прекрасно! Что же касательно девушек, то они вовсе не ведьмы, а, скорее, грациозные символы красоты природы, всего сущего и отрицания лжи. – Корнелиус развел пальцы на правой руке,