Реквием. Лорен Оливер

достает до середины груди. – Сейчас уже закончим.

      Джулиан выпрямляется и вытирает ладони о джинсы. Он колеблется, потом соскакивает с насыпи и идет ко мне, на ходу заправляя прядь волос за ухо.

      – Сейчас холодно, – произносит он, когда до меня остается несколько шагов. – Ты бы лучше вернулась к костру.

      – Я не мерзну, – возражаю я, но прячу руки в рукава ветронепроницаемой куртки. Холод терзает меня изнутри. И костер тут ничем не поможет. – А палатки неплохо смотрятся.

      – Спасибо. Кажется, я уже набил руку. – Он улыбается одними губами – до глаз улыбка не добирается.

      Три дня. Три дня напряженных разговоров и молчания. Я знаю, что Джулиан не может понять, что изменилось и можно ли сделать так, чтобы все было, как раньше. Я знаю, что причиняю ему боль. Что существуют вопросы, которые он заставляет себя не задавать, и вещи, которые он изо всех сил старается не говорить.

      Он дает мне время. Он терпелив и благороден.

      – Ты очень красиво смотришься в этом освещении, – произносит Джулиан.

      – Ты никак ослеп. – Я хочу, чтобы это прозвучало как шутка, но голос мой звучит резко в разреженном воздухе.

      Джулиан качает головой, хмурится и отворачивается. Ярко-желтый листок все еще торчит у него в волосах, за ухом. Мне отчаянно хочется протянуть руку и вынуть этот листик, а потом запустить пальцы в волосы Джулиана и засмеяться вместе с ним. «Вот это и есть Дикие земли, – сказала бы я. – Ты когда-нибудь мог себе такое представить?» А он запустил бы пальцы в мои волосы и сказал: «И что бы я без тебя делал?»

      Но я не могу заставить себя пошевелиться.

      – У тебя лист в волосах.

      – Что? – Джулиан вздрагивает, словно я вырвала его из мечтаний.

      – Лист. У тебя в волосах.

      Джулиан нетерпеливо проводит рукой по голове.

      – Лина, я…

      От грохота выстрела мы оба подпрыгиваем. С деревьев за спиной у Джулиана взлетают птицы, на миг заслонив собою небо, прежде чем рассыпаться на отдельные силуэты. У кого-то вырывается ругательство.

      Из-за деревьев за палатками выходят Дэни и Алекс. Оба с ружьями на плече.

      Гордо выпрямляется и интересуется:

      – Олень?

      Уже почти стемнело. Волосы Алекса кажутся практически черными.

      – Крупновато для оленя, – отзывается Дэни. Это крупная, широкоплечая женщина с высоким лбом и миндалевидными глазами. Она напоминает мне Мияко, умершую прошлой зимой, еще до того, как мы отправились на юг. Мы похоронили ее холодным днем, как раз накануне первого снега.

      – Медведь? – уточняет Гордо.

      – Может быть, – коротко отвечает Дэни. Дэни порезче Мияко. Она позволила Диким землям сточить ее до стальной основы.

      – И как, вы попали? – излишне нетерпеливо спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Но мне хочется, чтобы Алекс посмотрел на меня, заговорил со мной.

      – Разве что зацепили, – сообщает Дэни. – Трудно сказать. Но в любом случае недостаточно, чтобы остановить.

      Алекс ничего не говорит