В гостях у Берроуза. Американская повесть. Александр Бренер

Williams

      What force could so deform a man?

William S. Burroughs

      You don’t say I LOVE YOU with your mouth full of sand.

David Lynch

      Рисунки Александра Бренера и Барбары Шурц

      © А. Бренер, 2021

      © ИД «Городец», 2021

      Предисловие. Что осталось от Уильяма Берроуза?

      1

      Эта книжка – воспоминание-напоминание о писателе, сказавшем однажды о себе без ложной скромности: «Сейчас я самый важный Homo Sap на Земле».

      Это был Уильям Сьюард Берроуз (а кто же ещё?).

      Сегодня ни один писатель (даже американский) не посмеет выговорить такую наглость по одной простой причине: НИКТО не может быть действительно важен на Земле, где прозябает восемь миллиардов людей – и они всё плодятся и размножаются.

      Да и литература нисколько не отстаёт от этого убийственного размножения: она ему под стать.

      Но дело-то в том, что Берроуз жил в другую, минувшую эпоху и не был просто очередным литератором.

      Он был сингулярен, бесподобен, несравним.

      Он был сразу всем: писателем и авантюристом, художником и шарлатаном, панком и философом, наркоманом и гуру, клоуном и смертельно серьёзным диагностом, селебрити и El Hombre Invisible.

      Это у него Жиль Делёз заимствовал имя для своего знаменитого концепта: «общество контроля»; это с ним беседовал на эту тему Мишель Фуко.

      А мы уже не просто в обществе контроля живём – мы в бесконтрольно контролируемом обществе, стремительно разваливающемся на куски.

      Мы в условиях перманентного Чрезвычайного Положения (диагноз Агамбена).

      Мы в ситуации множественной гражданской войны (диагноз Тиккун).

      Но Берроуз и это предвидел и очень интересно об этом писал.

      Поэтому вспомнить и напомнить о Берроузе очень своевременно.

      Вот я и вспомнил – с любовью, хотя и с полным ртом песка.

      2

      Я полюбил Берроуза, ещё не прочитав ни одной его книжки, ни одной строки.

      Он был героем «контркультуры» – всюду, в том числе в СССР.

      Уж не помню, где я увидел фотографию стареющего денди в шляпе и костюме-тройке, со строгим и холодным взглядом умных внимательных глаз, и подумал: ого, какой крутой.

      Стал искать информацию о нём, и опять-таки: да, крут.

      У него была сенсационная биография: отпрыск видной предпринимательской семьи из Сент-Луиса; выпускник Гарварда и студент медицины в Вене; истребитель тараканов и бармен; наркоман и фермер-дилетант; отщепенец и протобестия; теневая фигура и джентльмен; женоубийца и везунчик, избежавший тюрьмы в Мексике; аферист и богемный вьюн, исколесивший мир; острослов, снискавший уважение в узком кругу приятелей; аутсайдер и гомосексуалист; скандальный автор экспериментальной книги, с трудом нашедшей издателя; нью-йоркская знаменитость и страстный любитель оружия; наставник молодёжи и автор стрелковых картин; обожатель кошек и мировой авторитет.

      Он был великий шоумен и декларированный мизантроп.

      Он вёл бездомную жизнь, которую мог позволить себе в середине XX века привилегированный, хорошо образованный янки с небольшой, но надёжной пачкой долларов в портмоне.

      А я в Советском Союзе о такой жизни мог лишь мечтать: США, Австрия, Греция, Югославия, Италия, Албания, Мексика, Латинская Америка, Берлин, Танжер, Париж, Лондон, Нью-Йорк…

      У него была компания разудалых и отважных битников-друзей (так я себе это представлял).

      Он умел быть беспощадным и обходительным, атакующим и доброжелательным, запальчивым и ускользающим.

      Короче, Берроуз – ходячее противоречие: кочевой изгой и трезвый, расчётливый литературный делец, дорогуша публики и смутьян, апокалиптический насмешник и член Американской академии искусств и изящной словесности, посторонний наблюдатель и часть литературного истеблишмента.

      Я балдел от одного его имени.

      А потом я читал русский перевод книги «Голый завтрак» – и ужасно скучал.

      А потом прочитал повесть «Джанки» – и пришёл в восторг.

      Русские переводы его произведений иногда ничего, а иногда – дрянь.

      Берроуза нужно читать в оригинале, на его собственном языке.

      И тогда открываешь: какой же отличный писатель он был!

      Его книги великолепны и как авантюрное чтиво, и как поэзия языка.

      В какой-то момент я понял, что Берроуз – автор и человек – очень дорог мне.

      3

      В одном из своих многочисленных интервью Берроуз причислил себя к традиции плутовского романа (roman picaresque).

      «Сатирикон» Петрония и «Золотой осёл» Апулея – вот откуда всё пошло.

      Он восхищался «Злосчастным путешественником» Томаса Нэша – первым английским плутовским романом, написанным в елизаветинскую эпоху, в 1594 году.

      Ну