Осколки Мира. Архив первый: антагонист. Артём Игоревич Юганов

они добрались до локтей и начали обвивать её лишённую шерсти кожу. Добравшись до плеч, нити начали приобретать форму округлых узоров, точно таких же, какие украшали тело Матери Искажений. Окончив движение, нити перестали казаться нитями, они стали такой же частью Танэ, как и сама её кожа.

      Праматерь удовлетворённо прошептала:

      – Теперь ты сможешь сама создать безопасное место, кошкодевочка.

      – Безопасное место?

      – Просто направь мои Узы на то место, которое хочешь сделать безопасным. На дом, например. В этом месте никто не сможет нанести другому вред. Разве что я, да ещё Всесоздатель. Так немного спокойнее, правда?

      – Не на много. Я боюсь не того, что химеры не смогут за себя постоять, мы умеем сражаться. Я боюсь того, что больше не увижу Вас.

      – Значит, просто постарайся не умереть до моего возвращения. И ты тоже, воронёнок. Постарайся прожить долгую счастливую жизнь, присмотри за семьёй. Особенно за малюткой Танэ! Она слишком серьёзная. Всё, мне пора, я итак держусь из последних сил.

      Танэ нехотя отпустила руку Праматери, она готова была терпеть обжигающую боль и дальше, но, увы, расставание было неотвратимо. Тенгу подошёл к ба’астидке, он обнял её и погладил по длинным волосам песочного цвета. Он невольно повторил интонации Праматери, её нежный шёпот:

      – Я не разочарую Вас, Праматерь. Никто из химер не разочарует Вас.

      Вряд ли Матерь Искажений услышала слова воронокрылого ёкая. К тому времени, как тенгу окончил говорить, все парившие вокруг подобные магме капли уже осели на её теле. Демонические крылья, единственное, что не затронула энергия Души Мира, сомкнулись над застывшей Праматерью и заключили её в подобие кокона. Чешуя, покрывавшая крылья, начала осыпаться. Кокон сжимался с тугим хрустом, кости внутри крыльев ломались, их крошки вперемежку с густой тёмной кровью падали наземь. Это длилось недолго. Совсем скоро на месте, где только что стояла преклонившая колени прародительница химер, осталась лишь неприглядная смесь разорванной плоти, раздробленных костей, запёкшейся крови и угольно-чёрной чешуи.

      ***

      Танэ’Ба’Сей часто видела это воспоминание в своих снах. Вновь и вновь она переживала день расставания с Матерью Искажений, каждое мгновение которого намертво врезалось в память теперь уже престарелой, готовящейся уйти на покой ба’астидки.

      Сон, который Танэ видела сегодня, сперва ничем не отличался от воспоминаний. Жрица также была в своём юном теле, она точно также входила в Храм Лже-Демона вместе со своим ныне покойным другом тенгу. В точности, как и в тот день, ба’астидка говорила с прародительницей, и, как всегда, прародительница погружалась в небытие. Но в этот раз окончание сна было совершенно иным.

      В этом сне праматерь не укрылась в коконе из собственных крыльев, вместо этого она встала, и её глаза окрасились чёрным огнём всепоглощающей ненависти, который Танэ уже видела во время войны и который она предпочла бы никогда более не видеть в своей жизни. В этом сне её воронокрылый