Старая Пыль. Глеб Долбин

одному ребенку мысль о самоубийстве, другому…а сколько еще поддастся внушению? Как быстро? Все это не укладывается в рамки здравого смысла, но, поверьте, в подобных сектах происходят подчас и более чудовищные вещи! Кстати, вспышка суицида произошла среди детей, находящихся в стадии активного полового созревания, верно?

      – Да, почти во всех случаях это именно так.

      – Какие у вас есть материалы по этим случаям?

      – У меня только карточка с именами и некоторые факты, все объективные данные – в районном ОВД. Я посмотрела их, но ничего существенного для себя не обнаружила.

      – Каким образом были совершены удушения?

      – Посредством самых различных сподручных вещей – от бельевой веревки, проволоки до ремня от брюк.

      – То есть и здесь не наблюдается никаких закономерностей?

      – Абсолютно никаких! – вздохнула Жанна. – Вы возьмите эти папки, здесь все более – менее подробно описан каждый случай. К сожалению, я приехала сюда когда вспышка уже угасла, так что многого объяснить не могу. Но сколь – либо существенно на картину происходящего мое присутствие в станице вряд ли повлияло…

      – Вы очень любите свою работу? – задал я лукавый вопрос, любуясь юной горячностью, с которой Жанна объясняла мне детали дела.

      – Да! – удивленно взглянула она на меня и, заметив откровенный интерес в моем взгляде, тут же смутилась.

      – Я бесконечно благодарен вам за подробности, а теперь хотел бы пригласить вас в «Жемчужину». Хотите пива?

      – Нет, я на работе, но от «Пепси – колы» не откажусь! – согласилась девушка и пояснила: – Жарко…

      – Но сначала я сделаю снимок, позволите?

      – Прямо сейчас? – она принялась поправлять прическу, с ужасом наблюдая, как я снимаю чехол со своего «Никона».

      – Да, прямо здесь, на рабочем месте! – я прильнул к видоискателю, оценивая ракурс.

      Стильной композиции в этой полупустой комнате с окрашенными темно – голубой краской панелями не получалось; брать же в кадр полуразвалившийся шкаф было и вовсе не эстетично. Тогда, не мудрствуя лукаво, я взял в рамку Жанну, сидевшую за книгой, и когда взгляд ее красивых черных глаз поравнялся с осью объектива, нажал на спуск.

      Камера еще жужжала, перематывая кадр, когда она задала вопрос, который волнует больше всего на свете всех женщин, – по – крайней мере, по моим многочисленным наблюдениям:

      – Я не буду выглядеть уродиной? – спросила она, кивнув прелестной головкой на камеру.

      Я хотел было рассмеяться, но подумав, что это для нее в данный момент вопрос жизни и смерти, просто заверил:

      – Вы будете выглядеть чудесно, я вам обещаю! Идемте?

      Но дойти до бара нам было сейчас не суждено: в дверях кабинета мы столкнулись с запыхавшейся вахтершей; вся ее лень куда – то испарилась и, задыхаясь от возбуждения, она затараторила:

      – Жанночка, опять человек повесился! Ох, беда – то какая… – она схватилась за грудь.

      – Опять ребенок?! – Жанна побледнела.

      – Нет, на этот раз,