Жизнь Горькая… Жестокая…. Владлен Анжело

солдатского, был написан «Офицерский вальс», который начинался такими словами:

      Ночь коротка, спят облака,

      И лежит у меня на ладони

      Незнакомая Ваша рука…

      Большой популярностью в годы войны пользовалась песня «Синий платочек», написанная композитором Е. Петерсбургским на стихи М. Максимова. Вот её начало:

      Помню, как в памятный вечер

      Падал платочек твой с плеч.

      Как провожала и обещала

      Синий платочек беречь.

      И пусть со мной

      Нет сегодня любимой, родной.

      Знаю: с любовью ты к изголовью

      Прячешь платок голубой…

      Эту песню талантливо исполняла популярная певица Клавдия Шульженко.

      Завершить свои краткие заметки о песнях войны мне хочется проникновенной песней «Последний бой», созданной композиторами М. Ножкиным и Д. Ашкенази. Слова песни написал один из композиторов, М. Ножкин. Глубоко за душу трогают строки:

      Мы так давно, мы так давно не отдыхали.

      Нам было не до отдыха с тобой.

      Мы пол-Европы по-пластунски пропахали.

      И завтра, наконец, последний бой…

      Ещё немного, ещё чуть-чуть…

      Последний бой! Он трудный самый…

      А я в Россию, домой хочу!

      Я так давно не видел маму…

      Эту песню тоже талантливо исполняла Клавдия Шульженко.

      Песни во время войны повышали эмоциональное состояние бойцов, поднимали их боевой дух и жизнестойкость, укрепляли их несокрушимую веру в победу над вторгшимися в пределы нашей Родины немецко-фашистскими захватчиками.

      Песни военных лет для меня явились той нравственной основой, которая помогала преодолевать трудности в учёбе, в труде, в нелёгкой жизни в эпоху сталинщины…

      * * *

      1 сентября 1944 года я начал учиться в седьмом классе Новгород-Северской школы №1. К сожалению, первый блин оказался… «комом»! На уроке по физике я схлопотал… двойку! Пришлось взяться за ум. На следующем уроке по физике я вызвался ответить, и рядом с двойкой появилась вожделенная пятёрка. Первую четверть я завершил превосходно! Однако этот успех сыграл со мной злую шутку: в конце 1944 года на состоявшемся отчётно-выборном комсомольском собрании старшеклассников и учителей (в ту пору не было разделения первичных комсомольских организаций – ученических и учительских) меня выдвинули в комитет ВЛКСМ, а затем на заседании вновь избранного комитета я был избран (по инициативе директора школы Самардина Виктора Самойловича) комсоргом школы.

      Я оказался в тяжелейшей ситуации… С превеликим трудом, достигнув отличных отметок, я вынужден был тратить львиную долю времени на общественной работе, к которой никогда не испытывал ни любви, ни уважения… Я очень хорошо понимал: в комсорги я не гожусь! Фигурально выражаясь, я был белой вороной: не сквернословил, на контрольных работах шпаргалки отстающим ученикам не рассылал, концентрируя всё внимание на выполнении своего задания. Драться не умел… Комсоргом, по моему убеждению, должен быть рубаха-парень, заводила, отличный спортсмен, прирождённый организатор. А я был махровым индивидуалистом.

      Когда я отцу