Глаза богов. Алексей Федоров

Хотя сырую воду пить – дураков нет. Да и очередь не про нас. Плотников в нашем мире уважают.

      Эссерт промолчал. Уклон поменялся, и лошади стало легче идти. Пологий бок холма был недостаточно крут, чтобы стать очередным испытанием для животного. Лошадь радостно всхрапнула и, кажется, даже стала наслаждаться дорогой. Город впереди был обнесён высокой деревянной стеной. На глаз, она была почти так же высока, как превращенный в лирса Инк Фейт. Воспоминание о свершенной мести наполнило Эссерта удовлетворением и покоем.

      Чем ближе к городу, тем шире становилась полоса дороги, а дальше ещё дальше, в нескольких десятках метров от ворот, вливалась в крупное пятно утоптанной земли без единой травинки. Лагумма потянул вожжи в сторону, направив лошадь левее, в объезд длинной цепочки людей на крытых повозках. Крайний человек в очереди приветственно помахал рукой. Один из людей забрался на свою повозку, приложив руку козырьком к глазам. Стоило незнакомцу рассмотреть груз в телеге, как он тут же спрыгнул и что-то крикнул на своём тягучем языке. Эссерт хорошо его расслышал, но понять не мог. Не зная местного языка он мог общаться лишь на близком расстоянии, используя голос сознания.

      Все люди в очереди были одеты просто, даже бедно – длинные рубахи и штаны на завязках из грубой ткани. На ногах – кожаные полусапожки или сандалии из тонкой лозы. Наряды не броских цветов, но Эссерт успел убедиться в их прочности. У него был такой же – подарок от старика. Люди суетливо выглядывали из-под навесов своих повозок. Дети смотрели с любопытством, но взрослые выглядели испуганными и бледными. Пока Лагумма ехал мимо они с явной опаской косились на повозку. Некоторые даже пытались отодвинуть свои телеги ещё дальше в сторону, нетерпеливо понукая быков или лошадей.

      – Кажется, мы доставили проблем, – Лагумма издал хриплый смешок, отводя лошадь ещё левее, к самому краю дороги.

      – Это не похоже на уважение, старик, – Эссерт в который раз словил себя на нежелании называть чужое имя. Сила бога ушла, а привычки остались. – Тебя сторонятся, как заразного.

      Лагумма тихо рассмеялся, но возражать не стал. Эссерт заметил чуть впереди вышедшую из неровной линии очереди женщину. Она что-то говорила, наклонившись к ребёнку. Малыш радостно принял небольшую корзинку под платком и отбежал от своей повозки на пару метров. Он хотел пройти дальше, но его остановил крик женщины. Видя происходящее из других повозок выскочили ещё несколько ребятишек: мальчики и девочки. По меркам нулевого мира им было не старше десяти лет. У каждого – по плетёной корзинке в руках. Дети хихикали в кулаки и заговорщицки перешептывались.

      Когда повозка Лагумма поравнялась с ними, ребятня дружно сунула руки под накрывшие корзинки куски ткани, доставая помидоры. Детская рука на удивление ловко метнула красный плод. Лагумма поднял сухую ладонь, хватая овощ. Между крючковатыми пальцами брызнул сок, часть попала на лицо Эссерта. Плод оказался таким мягким, что ударившись о подставленную руку, треснул, распавшись на