Личный враг Бога. Михаил Кликин

своих жилищ, кое-где и ставни были закрыты, хотя до наступления темноты оставалось никак не меньше часа.

      На фасаде одного из домов висела растрескавшаяся доска вывески. Давно выцветшими красками на ней было написано «Комнаты», и Глеб постучал в дверь. Он слышал, как внутри скрипнули половицы, как за дверью кто-то трудно задышал, стараясь не выдать своего присутствия, и прошло немало времени, прежде чем осторожный голос спросил:

      – Кто?

      – Переночевать пустите?

      – Отчего не пустить? Деньги есть?

      – Есть.

      – Один?

      – Да.

      Дверь чуть приоткрылась. В образовавшейся щели блеснул глаз. Он вперился в Глеба, мигнул пару раз, затем дверь открылась шире. На пороге стоял долговязый полуголый человек, невообразимо худой, нескладный. Волосы его были всклокочены, слезящиеся глаза все норовили закрыться. Видимо, он уже спал, когда Глеб постучался.

      – Заходите, господин. Время позднее, уж не обессудьте, что держал вас так долго на улице.

      – Ничего. Я переночую одну ночь, а утром пойду дальше.

      – Как вам будет угодно.

      Хозяин провел гостя в дом, показал маленькую каморку с единственным узким окном и с крепкой дверью, которая запиралась изнутри массивным железным засовом. Из мебели здесь была лишь узкая кровать, стул и крохотный стол, на котором и поужинать толком было невозможно.

      Глеб расплатился сразу же. Хозяин благодарно кивнул, исчез на некоторое время, вернулся, неся сдачу и масляный светильник.

      – Ужин подать не могу, господин, – извинился он. – Постояльцев давно не было, я потому ничего впрок не держу. Но завтрак будет готов. Скажите только когда.

      – Не беспокойся. У меня есть кое-что из провизии. А сейчас я хочу отдохнуть.

      – Конечно, господин. – Хозяин поклонился и ушел, головой почти задевая потолок. Глеб запер за ним дверь, проверил окно, стянул сапоги, отстегнул меч и лег на кровать.

      Было слышно, как поскрипывают половицы – разбуженный хозяин теперь не мог успокоиться, все ходил по своему дому, нескладный, длинный. Тихо потрескивал фитиль лампы. В углу возились мыши, иногда тонко попискивая…

      Глеб задул огонек и спокойно уснул.

      3

      Он поднялся рано и, не слезая с кровати, выглянул в окно.

      Деревня ожила. И домов-то было всего шесть, а жителей с лихвой хватило бы на небольшое сельцо. Около колодца образовалась целая очередь. По улице носились голопузые пацаны. Женщины сходились вместе, кучковались, беседовали о чем-то. Слышались крики детей, скрип колодезного ворота, обрывки невнятных разговоров. Мычала, блеяла скотина на задворках, перекликались осипшие петухи. Где-то стучал топор.

      Глеб потянулся, спустил ноги на пол, пошевелил босыми пальцами.

      В комнате стояла приятная прохлада, хотя на улице – он видел – было жарко, поднимающееся солнце уже вовсю припекало.

      Обувшись, подпоясавшись, Глеб отодвинул засов, немного попетлял по незнакомому дому, нигде так и не встретив хозяина и, наконец-то отыскав нужную дв�