Дороги моря. Ольга Дехнель

но наша красота – безусловный и оглушительный повод для любви.

      Я люблю все красивое, яркое, ослепительное, единственное в своем роде, потрясающее, сногсшибательное, вот вам еще список, я могу продолжать бесконечно! И когда я смотрю на бледную моль в футболке с птичкой, я едва узнаю ослепительную снежную принцессу из мой памяти.

      Да что за дурдом здесь происходит.

      ***

      В коридор Андреаса вытаскиваю едва не на буксире, получается смешно, маленький катерок уверенно тащит за собой огромную баржу, понятия не имею, откуда слова “баржа” в моем лексиконе вылезло вообще, хочу забыть его поскорее как страшный сон.

      У меня недавно, знаете, началась лавандовая фаза, люблю лавандовый цвет, косметику с лавандой и даже лаванду в живом виде, если бы терпела живые цветы дома вообще, ужасное расточительство природного ресурса. У Скарлетт лавандовой фазы никогда не было, Мораг все рядила ее в девочковые сиреневые платюшки, блузочки, свитерочки и юбочки, а она их терпеть не могла. Что я помню о ней, что любила синий цвет больше всего на свете, была готова загрызть за банановое мороженое, целоваться обожала до неразумного, что в ней жило огромное, беспокойное море, чего я только о ней не помню. И как же вы все умудряетесь усыпить в ней океан? Пытаться сжать до размеров лужи?

      Андреас, видимо, ловит мой бешено вращающийся взгляд, атмосфера безумия в этом доме заразна, право же, если выйду отсюда – найду себе хорошего психотерапевта. Терапию вообще должен пройти каждый, кто может себе это позволить, да-да-да-да, и вот, кажется, мой первый тревожный звоночек.

      Андреас играет на опережение, говорит, не защищаясь, чего от меня защищаться, он может взять меня за локти и смять как бумажку. Но говорит, будто бы с малой толикой обороны, ага, правильно, в гневе я страшна, не испытывай меня, – Раньше было хуже. Сейчас она чувствует себя гораздо увереннее, помнит свое имя, реагирует на раздражители, не прячется по углам, она сейчас абсолютно вменяемая, серьезно. И даже физически в неплохой форме.

      Я смотрю на него как маленький, но крайне боевой баран, на сильно зарвавшиеся новые ворота. Слишком много сравнений с овцами за последние сутки, не находите?

      – Лучше???

      Андреас выглядит оскорбленным, посмотрите на него, он начинает, – Если бы ты видела, в каком состоянии я ее нашел..

      Я перебиваю, в самом деле, я не намерена слушать исповедь, мне нужны, черт бы их побрал, конкретные факты. Я резко теряю половину смешков и улыбочек, мне хочется кого-нибудь придушить, вот этими самыми наманикюренными ручками.

      – Кстати. Мне очень интересно. Как ты вообще ее нашел? Ну то есть не то, чтобы мне известно много историй вроде вашей, так что я просто горю от любопытства. ПРОШУ ТЕБЯ, просвети меня, может быть??

      Андреас смотрит на меня, долго смотрит, будто оценивает, в итоге отвечает негромко, весь разговор ведется на пониженных тонах, она за стенкой, боится громких звуков, я то и дело не выдерживаю, голос срывается и взвивается под потолок, – Я взял заказ на человека.

      О. Круто. Четко. Бесподобно. Супер. Классно. Я могу продолжать