Пионеры Кремниевой долины. История первого стартапа из России, покорившего мир. Максим Котин

Московского государственного университета казалось делом решенным.

      Пачиков уже поверил, что в органах про него просто-напросто забыли. Однако советский репрессивный аппарат работал медленно, но по-прежнему неумолимо.

…

      На допросе Степану предложили свалить всю вину на Изю Шмерлера. Признать, что все это придумал он, а Пачиков лишь пошел на поводу.

      Сделка с совестью казалась разумным компромиссом. К тому моменту Изя уже умудрился выбраться из-под железного занавеса и эмигрировать в Израиль. От показаний Степана ему было бы ни жарко ни холодно.

      Согласись Пачиков на предложение, он мог бы отделаться сравнительно легким взысканием. Следователь же получал возможность закрыть дело, которое попало к нему от коллег из Новосибирска.

      Альтернатива была чудовищной. Исключение из университета. Конец научной карьеры – да и вообще крест на любой другой. Клеймо на всю жизнь… Если не тюрьма.

      Подумай об отце, говорил чекист, для него это станет роковым ударом. Отец Степана был военным, вольностей себе никогда не позволял и крайне неодобрительно смотрел на фрондерство сына, который относился к власти без должного почтения с тех самых пор, как попал в компанию к физикам-лирикам Академгородка.

      Слова о роковом ударе не были преувеличением – к тому моменту у отца уже диагностировали рак. Что может быть хуже, чем в муках закончить земной путь, зная наперед, что у твоего ребенка нет будущего.

      Взвесив за и против, любой здравомыслящий человек сделал бы на месте Пачикова разумный выбор.

      Однако в книге о философии Махатмы Ганди, с которой юношу забрали из общежития, говорилось, что человек должен поступать правильно даже тогда, когда в этом, кажется, нет никакого практического смысла – потому что весь смысл в том, чтобы знать для самого себя, что ты поступил правильно.

      Пачиков от предложения следователя отказался.

      После многочасового допроса Степана отвезли в университет. Декан взял зачетку и собственноручно поставил Пачикову «незачет» за последний предмет сессии. «Я и не знал, что пригрел на груди змею», – напутствовал он Пачикова.

      Студент, не сдавший зачеты, не допускался к государственному экзамену. Без госэкзамена нельзя было получить диплом и поступить в аспирантуру, чтобы продолжать научную карьеру. Без диплома пять лет, потраченные на обучение, не стоили ничего.

      Не было ни следствия, ни сбора доказательств, ни обвинения, ни суда – ни даже его имитации. Всемогущий Комитет государственной безопасности в СССР не нуждался в этих бессмысленных процедурах.

…

      Отпустили его под вечер. Степан брел по проспекту Руставели в центре Тбилиси и пытался осознать произошедшее. Он не представлял свою жизнь без науки. Но было ясно, что КГБ теперь не даст ему получить диплом ни в одном – даже самом захудалом – институте страны.

      Все было кончено.

      «Степа, чего голову повесил?» – услышал