Осторожно, злая инквизиция. Яна Ясная

бы их как можно меньше осталось на руках, готовы были их выкупать и обменивать на льготы…

      Вот только, пусть многие из индульгенций и содержали в себе разрешения на такие вещи, которые ни один нормальный человек не станет делать, вне зависимости от наличия либо отсутствия позволения, пусть инквизиция и предлагала действительно весьма привлекательные условия, выпускать из рук эти средневековые писульки колдовские семьи не спешили.

      Индульгенции, несмотря на всю свою бесполезность с точки зрения магической практики, хранились бережно, трепетно, давно превратившись в весомый козырь на случай неприятностей с Орденом.

      Мало ли что в жизни случится.

      И в моей семье тоже хранили.

      Но все же, до чего хорош, подлец!

      Сытый, уверенный в себе. Олицетворенное самообладание как оно есть – и огонь, тлеющий под гнетом самоконтроля.

      Что скрывать – нравились мне такие, как этот многоуважаемый Максим.

      Подбери слюни, подруга, тебе до такого мужика еще килограмм пять-десять лишних нужно сбросить!

      …а если ради мужика нужно что-то сбрасывать – то в топку такого мужика, потому сбрасывать что угодно нужно только ради себя!

      Придя к такому выводу, я решительно свернула рабочие окна и направила стопы свои (а с ними все прочее тело свое) в торговый зал.

      Надо бы Ленке мозги вправить на тему инквизитора. А то уж больно она млела.

      Своего продавца я застала созерцающей сквозь витрину мини-парковку перед магазином – ту самую, с которой только что отбыл инквизитор.

      И только я открыла рот, чтобы сделать сотруднице внушение на тему «Любезничать – любезничай, а откровенничать – ни-ни!», как она выдала:

      – Козел. Из налоговой, что ли?

      Я закрыла рот с той стороны – как говаривали в одном сериале.

      – С чего ты взяла? – осторожно уточнила, опомнившись.

      – Чую! – мрачно отрезала Леночка.

      Да не-е-е, быть того не может!

      На всякий случай перепроверила: точно, не ведьма!

      Спокойно, мать, не только ведьмы имеют право на наблюдательность и жизненный опыт!

      – Не важно, – отрезала я и перешла ко вкрадчивому тону, который, как правило, не сулил ничего хорошего. – Лена… Почему у нас витрины не протерты?

      Текучка кадров у меня огромная: четыре-пять месяцев, и продавец сбегает, не выдержав постоянных придирок, скандалов и нападок на ровном месте. Ленке еще месяца два нужно, не меньше.

      Дольше всех продержалась Ленкина предшественница, Марина, – десять месяцев, почти год.

      Маринка, правда, как только поняла, что с ней случилось долгожданное чудо и она забеременела, порывалась уволиться, не дожидаясь декрета, и свалить подальше от меня – и подальше от нервотрепок, соответственно.

      Но я ее вялые попытки к бегству, не церемонясь, задавила авторитетом: тащить на себе чужую беременность и так занятие очень на любителя, я для того, что ли, ее силой по макушку накачивала, чтобы она потом не доносила? Врачи и так смотрели как на чудо и дышать