…жив?. Братья Швальнеры

орочит доброе имя Цоя, пишет «Газета.ру».

      В частности, в письме отмечается, что ни отец, ни сын не давали согласия на использование образа музыканта в фильме. Несмотря на это, утверждают родственники, Министерство культуры выдало картине прокатное удостоверение. Авторы обращения подчеркивают, что использование личных сведений, в том числе выдуманных, о музыкантах группы «Кино» нарушают интересы их и их семей.

      Разобраться с фильмом Александр и Роберт попросили срочно, не дожидаясь решения суда и выхода ленты в прокат. «Получилось малопочтенное, не соответствующее фактическим обстоятельствам пошлое зрелище, привлекающее аудиторию всем известным именем Виктора Цоя и цинично монетизирующее интригу "раскрытия" чего-то якобы "ранее не раскрытого» в его судьбе"», – заявили родственники музыканта.

      27 августа вышел трейлер фильма Алексея Учителя «Цой», посвященного водителю автобуса, в аварии с которым погиб лидер группы «Кино» Виктор Цой. Учитель рассказывал, что все реальные имена изменены, а происходящее в автобусе «выдумано от начала до конца».

      8 сентября 2020 года, Москва, кафе «Листья» у станции метро «Красные ворота»

      Москва утопала в бабьем лете. Только-только начавшаяся осень успела позолотить тротуары опавшей листвой и, как будто испугавшись разведенного на столичных улицах по неосторожности костра, убежала, уступив место не окончательно еще ушедшему лету. Пара теплых деньков – как последнее напоминание о жарких днях високосного лета – и она снова вернется, только уже не пугливым ребенком, а вредной ледяной бабой, обдающей горожан ледяным дыханием октябрьского ветра и вышибающей из них воспоминания о теплом времени года и вообще все человеческое. Зная об этом, москвичи в последний раз вылезли из своих железобетонных коробок, чтобы понежиться под теплыми солнечными лучами и попрощаться с жарой на долгие девять месяцев. В преддверии длительного анабиоза Москва ненадолго ожила, даря жителям столицы улыбки и глупо-веселое настроение без каких-либо причин.

      Не портили настроение даже противовирусные ограничения, введенные в эту пору в столице в связи с массово начавшейся эпидемией вирусной пневмонии. Они были абсурдны – например, посетителей кафе заставляли сидеть в зале в масках и пищу употреблять, чуть отстранив от себя ватно-марлевое полотно. А, употребив, возвращать его на место. Абсурд этот веселил всех, кроме двоих гостей заведения.

      –Ну совсем уже до безумия докатились. Жрать – и то в масках надо!

      –И не говори…

      Плохое настроение было только у режиссера Алексея Учителя и продюсера Сергея Сельянова, собравшихся в эту дивную пору в маленьком кафе недалеко от академии МИДа, чтобы подвести неутешительные итоги встречи режиссера со «своим человеком» в Министерстве культуры. Последний месяц – с тех пор, как они во главе съемочной группы закончили работу над фильмом «Цой», – Учитель практически не вылезал из Министерства, то и дело отписываясь от жалоб, что строчил на него обиженный откровениями картины отпрыск великого музыканта. Столько времени в бюрократических организациях режиссер не проводил даже в знаменитое цензурой советское время. Все это тяготило деятеля культуры, в общем, далекого от посещения кабинетов, и сейчас, вернувшись с очередного такого рандеву, он молчал, запивая гнев холодным чаем и слушал своего товарища, погруженного в чтение новостей на смартфоне.

      –Однако… – всплескивал руками Сельянов. – Ефремову дали 8 лет! Причем за ДТП. Ты когда-нибудь о таком слышал?

      –Ты про строгость наказания? Так ведь ДТП-то смертельное! – буркнул Учитель, поглощая чашку за чашкой.

      –Дело не в этом. А в том, кто именно сидит за рулем. Ваське Пупкину уж наверное бы простили… А тут – стихи супротив царя читал, либеральную оппозицию поддерживал, да и дочь в Минске на баррикады влезла, потому и влепили, как говорится, по совокупности преступлений. Да… Власть вроде на тысячу раз за последние 30 лет поменялась, а методы ее борьбы против неугодных остались прежними.

      –Что ты имеешь в виду?

      –Я имею в виду автоаварии, – рассудительно отвечал продюсер. – Конечно, суть расправ с инакомыслящими и инакочувствующими поменялась в более иезуитском, изощренном направлении, но суть-то осталась прежняя. В средние века ядом травили, потом на дуэлях будто бы случайно поэтам головы отстреливали, а после железный конь стал бичом репрессивной политики. Вите Цою устроили аварию за его стихи и песни, а спустя 30 лет примерно за то же самое – Ефремову. Другой антураж и он остался жив, а однако же тоже стал жертвой властной расправы с использованием транспортного средства.

      –Да ну, брось, – махнул рукой уставший кинорежиссер. – Ну кто это его за руль пьяного усадил? Или, скажешь, водку в рот насильно влили?

      –Уж не знаю как там насчет водки, – не унимался его коллега, – а только частное расследование адвоката недаром установило, что умные собянинские камеры зафиксировали в момент столкновения автомобилей руку в белой рубашке и белой перчатке на руле Мишиного автомобиля!

      –Ты серьезно?!

      –Серьезней некуда! Посадили каскадеров за руль к Мишке, пьяному «в