Ведьмины круги (сборник). Елена Матвеева

это Павлинова Аня, – почти не задумываясь, ответила женщина. – Санитарка.

      Когда к телефону позвали Аню, я, окончательно обнаглев, представился следователем. Павлинова тут же поверила мне и даже оробела, только ничего со дня исчезновения Люси она о ней не слышала. Еще санитарка сказала, что Люся была очень хорошая, в больнице ее любили, но подружками (как я предположил в разговоре) они не были, потому что Аня намного старше: она уже собирается на пенсию. Я попросил прощения за то, что величал санитарку Аней, добавив, что у нее очень молодой голос. Она ответила, что все ее так и зовут. Вот и вся информация.

      Позвонил по второму телефону. Ответил тот же мужчина.

      – Прошу прощения, – сказал я уверенным, низким с хрипотцой голосом. – С вами говорит следователь городской прокуратуры…

      На секунду меня одолело сомнение, не напрасно ли я приплел прокуратуру. Может быть, хватило бы и отделения милиции? Но «прокуратура» звучит гораздо солиднее! Впрочем, продолжить свою речь я так и не смог: мужчина прервал меня очень решительно, хотя и без всякого раздражения.

      – Послушай, мальчик, – сказал он, – ты такой же следователь, как я – китайский император. И объявления про обмен квартиры мы не давали. Тебе заняться нечем?

      Наверное, голос у меня все-таки не до конца сломался. Я переоценил себя и теперь скис. Если бы мужчина облаял меня, я тут же повесил бы трубку. Его спокойствие и даже доброжелательность натолкнули на правильное решение – сказать правду. Я назвался, сообщил про Люсю, ее исчезновение и про то, что нашел записку с телефонами. Разумеется, в общих словах, про нехороший дом и шифровку – молчок. Мужчина ответил, что знает про Люсю, но говорить мне надо с его женой, Ириной Ильиничной. «И. И.» – это она и есть.

      Ирина Ильинична оказалась учительницей литературы в Люсиной школе, и, вероятно, это была ее любимая учительница. Она очень хорошо о Люсе отзывалась, знала, что Люся поступала в театральный и провалилась. Ирина Ильинична вела в школе театральный кружок, Люся там играла, а особенно хорошо у них получились сцены из «Гамлета». Разумеется, Люся играла Офелию. А еще Ирина Ильинична была убеждена, что Люся обладала актерским даром. Она даже приглашала меня, чтобы посмотреть фотографии школьных спектаклей. Записал ее адрес, хотя в гости не собирался.

      Я опять маялся дурью. Что я хотел узнать, что искал? Может, это глупо и самонадеянно звучит, но я искал убийцу. С той самой минуты, как увидел на рынке платье! А еще я хотел, чтобы у Люси была могила. Все уже и думать про нее забыли. Игорь женился. Для моей матери смерть отца была таким потрясением, что все остальные несчастья отодвинулись на задний план. Люди, которых Люся считала своими друзьями, благополучно жили своей жизнью.

      Наверное, постоянно вспоминали Люсю только я и ее мать, малосимпатичная женщина, сыгравшая в судьбе своей дочери недобрую роль. И все-таки я хотел бы привести эту женщину к холмику с деревянным крестиком и сказать, что здесь лежит Люся. Это было бы справедливо.

      После похорон отца мы с матерью часто бывали на кладбище, и однажды