Изумрудная скрижаль. Александр Руж

палец на ступне.

      Максимов смотрел на лекаря с надеждой, Вероника – с ужасом, как на колдуна, совершающего что-то богопротивное.

      – Подставляйте блюдце, – скомандовал граф. – У вас в России для этого прокалывают безымянный палец, но я придерживаюсь французской методики. В ногах давление крови выше, несколько капель мы наберем, а больше пока и не надо.

      Максимов поднес посудину к кровати, Ингерас сделал крошечный надрез между пальцев Аниты, и в блюдце закапала темная жидкость. Когда набралась лужица объемом с наперсток, граф зажал ранку пальцем в перчатке, немного подержал, бережно опустил ступню на простыню и прикрыл одеялом. Анита во время этой процедуры не очнулась – она не ощущала боли.

      – Вы слышали что-нибудь о работах Мальпиги? – поинтересовался граф, доставая из саквояжа микроскоп и прикручивая его к столу.

      Нет, – честно ответил Максимов.

      – А понятие «кровяные шарики», введенное Левенгуком, вам знакомо?

      – Нет.

      – Может, вам, по крайней мере, доводилось слышать о лейкоцитах, открытых Хьюсоном?

      – Не доводилось.

      – Я мог бы прочесть вам лекцию об анализе крови… кстати, мне посчастливилось внести в этот процесс свою скромную лепту, усовершенствовать его… но не стану утомлять вас научными терминами.

      Господин Ингерас отрегулировал микроскоп и задвинул под тубус блюдце с кровью Аниты. Приник глазом к окуляру, на несколько минут застыл – будто слился с прибором воедино. Максимов не дышал, Вероника тоже прочувствовала ответственность момента, глядела на графа уже не со страхом и отвращением, а как-то по-новому – как на волшебника, могущего сотворить чудо. Пусть даже этот волшебник практикует черную магию – главное, чтобы помогло.

      Максимов мог видеть лишь глаза графа над шерстяной перевязью, и выражение этих глаз ему не нравилось. Они сделались удивленными, потом хищными, а под конец в них вообще промелькнуло нечто плотоядное.

      – Что там? – не вытерпел Максимов. – Говорите же!

      Граф перестал замечать окружающих. Увлеченный своим делом, он манипулировал на манер фокусника. Вот в его руках возникло откуда-то маленькое стеклышко, вот появилась трубочка, из которой он выдавил в кровь на блюдце немного пасты охристого цвета. Деревянной лопаточкой намазал получившуюся смесь на стеклышко, положил под микроскоп. Долго настраивал окуляр, рассматривал. Не удовольствовавшись проделанным, накапал в блюдце еще какого-то снадобья из темного флакона, вновь погрузился в разглядывание.

      Наконец оторвался от окуляра и помассировал глаз кончиками пальцев.

      – Могу вас обрадовать, – промолвил он удовлетворенно. – Я берусь за лечение вашей супруги. Но, как вы понимаете, ничего обещать не могу.

      – Плевать мне на ваши обещания! Сделайте что-нибудь!

      Граф неторопливо убрал в саквояж микроскоп и ланцет. Содержимое блюдца с тщательностью перелил в пробирку, закупорил пробкой и упрятал туда же. «Зачем это ему?» – подумал Максимов, но вслух ничего не сказал.

      – Имейте