Месть Лауры Майнгрэв. Надежда Юрьевна Зотова

даже не можешь меня ударить, – зло подумала она, – ты боишься, что это навредит твоей репутации, бизнесу, мнимому благополучию. Ты трус, Джо!». Нэнси опять почувствовала, что ей захотелось плакать и, чтобы подавить слезы, она тихонько начала напевать.

      Поднявшись к себе, Нэнси разделась и решила принять ванну. Ей хотелось смыть все неприятности этого дня и поразмышлять под успокаивающий шум воды обо всем, что произошло. Теплая и душистая мягкая пена расслабили ее, и она дала волю слезам. Здесь, где ее никто не видел и не слышал, она плакала громко и навзрыд, как маленький обиженный ребенок. Все обиды, скопившиеся за последнее время, всё неудовлетворение ее жаждущей любви души истекали крупными горькими каплями и освобождали ее от ненависти и зла. Нэнси постепенно успокоилась и почувствовала, что ей стало легче и даже как-то светлее.

      Она завернулась в толстый махровый халат и пошла к себе. Бухнувшись на широкую мягкую кровать, Нэнси закрыла глаза и постаралась заснуть. Но в голове крутилась карусель из мыслей и никак не давала ей покоя. «Почему я такая, что со мной? – Кружилось в ее голове. – Я никогда не была такой, я была другая. А теперь постарела, стала никому не нужной, семья разрушена, дочь, словно посторонняя, муж уже давно чужой человек, а друзья… у всех свои дела, проблемы, все заняты. Всем не до меня!».

      Нэнси встала. Она пошарила в ящике трюмо. Где-то здесь было снотворное. Нужно обязательно заснуть, чтобы отвязаться от всех этих мыслей. Иначе она сойдет с ума. Нэнси выковырнула несколько таблеток. Как назло не было воды, только ваза с вчерашними розами. Она бросила их в окно и глотнула прямо из вазы. Голова постепенно тяжелела, и Нэнси погрузилась в теплый ватный туман сна

      9

      Томми делал большие успехи. Жесткий режим и контроль со стороны Лауры и профессора явно шли ему на пользу. Но Томми скучал. Ему претило это нудное сольфеджио, бесконечные упражнения с голосом и все те ограничения, с которыми сталкивается любой будущий певец.

      Веселая разнузданная жизнь влекла его с необъяснимой силой. Томми казалось, что он уже достиг всего, что нужно для блестящей певческой карьеры, и он, как молодой зверь, рвался на волю. Лаура прекрасно понимала его, но понимала и то, что, если он сорвется, он не доведет учебу до конца. А этого допустить она не могла. Ее никогда не баловали, и все, чего она достигла, было плодом ее труда и таланта. Это она старалась привить и Томми, постоянно внушая ему, что легкие деньги не задерживаются в руках и не идут на пользу. Томми слушал рассеянно. Он не любил нотаций. Куда как лучше, когда Лаура вела его в какой-нибудь клуб, где представляла его, как будущую звезду, где он мог блеснуть верхним «до» и сорвать восхищенные аплодисменты и взгляды дам, а потом скромно и незаметно удалиться, чтобы назавтра заставить говорить о нем в других местах, вызывая безудержное любопытство остальных. Это была лучшая реклама для Томми. Хитрая Лаура прекрасно понимала это, но держала его на поводке, не давая никакой самостоятельности, и делала это крайне редко, чтобы не испортить своего