Берег Алисы Скеди. Ирина Галыш

как все были удовлетворены осмотром.

      Все, кроме новобрачного. Ему не нужны были материальные доказательства. Про нелюбовь он знал намного больше других.

      Им собрали огромный чемодан, в котором было очень мало вещей, но много еды со свадебного стола. В тот же день посадили в вагон до Москвы и отправили на восточный край страны. Откуда паромом нужно было добраться до города Корсакова на острове Сахалин. Туда приписали Пашку.

      И началось их романтическое путешествие. Шесть дней. На верхних полках душного плацкартного вагона. Напротив друг у друга.

      Через два дня продукты испортились, их пришлось выкинуть. Остались сладости, маринады и хлеб. В поезде продавали можайское молоко в литровых бутылках, а на полустанках – картошку и пирожки.

      Новоявленный муж маялся от безделья. Пытался моститься к ней на полке. Вызверился, увидев с чужим малышом на руках. Уходил надолго в другие вагоны играть в карты…

      Однажды среди ночи она проснулась. Вагон покачивало. На нижней полке в тёплом кругу материнского тела под мерный перестук колёс посапывал ребёнок. В тусклом свете ночника изо рта супруга тянулась серебристая, длинная, почти до нижней полки, тягучая слюна. Не раздумывая, смахнула её на пол.

      – Какой стыд! Что бы люди подумали?! – маска замужней женщины, которую она надела была не новая, уже разношенная мамой.

      Воспоминание вызвало приступ тошноты.

      Алисе снился летний дождь. Короткий и обильный. Она спряталась в беседке. Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Под порывом ветра с ветки на крышу осыпалось стаккато последних тяжёлых капель и солнечный луч завился паром сквозь дырку от сучка в доске. Было ещё что-то – сладкое… Это лёгкие шаги горничной и запах маленькой кремовой розы на подносе рядом с письмом пробудили её.

      – Мило!

      Девушка одним движением отодвинула скользнувшую по карнизу занавеску. Панорамное окно во всю стену открывало вид на парк. Через распахнутые створки одновременно с солнечными лучами в комнату ворвался птичий гомон.

      – Buongiorno, senora, farai colazione in camera o sulla terrazza? – девушка улыбнулась.

      – Grazie! Я позавтракаю здесь.

      Сквозь плеск воды в ванной слушала, как порхая и напевая, la cameriera хлопочет в спальне. В изножье на кровати та накрыла сервировочный столик. Алиса всё перетащила к окну. В высоком стакане от движения ожили жемчужины пузырьков. Запах цветов, листвы и кофе разметал мысли. Мир был уютным, внутри растекалось тепло…

      Она уже научилась улыбаться вслед невесёлым воспоминаниям.

      И правда. Как такое возможно, что молодая, вполне разумная девушка могла спать в угольной яме или, подогнув под себя ноги, на диване из фанеры, просыпаясь от каждого объявления через транслятор в каком-то мухосранске на вокзале? Нисколько не угнетаясь этим, а наоборот, находя во всём смысл и необходимость всего, что она делала и что происходило с ней.

      Каждое утро бежала на работу в куртке с претензией