Честь имею. Виктор Вассбар

Григорий Максимович к нам из самой столицы?! Что же, позвольте вас спросить, если это не государственная или личная тайна, заставило вас покинуть Петербург? – обратился к князю хозяин стола – Мирошин.

      – Неотложные государственные дела по военному ведомству, Николай Петрович. Да, вы и сами, естественно, знаете, что Генеральным штабом мне поручено формирование нового полка.

      – Конечно, как государственному человеку мне это известно, и приказано оказывать всяческое и полное содействие в формировании вашего полка, только всё ж таки не возьму в толк, с какой целью. Ведь это большие расходы… казармы, плац и всё такое… и ладно бы вблизи наших границ, а тут… в глубинке. Мнится мне, что никак к войне готовимся, только вот с кем? С Японией у нас вроде как замирение, с Турцией тоже, слава Богу, в мире живём, со стороны Европы и намёка нет на войну. Хоть убейте, не пойму я всё это, Григорий Максимович.

      – Моё дело военное, уважаемый Николай Петрович, приказ исполнить… точно и в срок.

      – Хлопотно! Верно, очень хлопотное это дело?! – сочувственно посмотрела в глаза полковника хозяйка дома.

      – Не без этого, уважаемая Клавдия Петровна, – пригубив из рюмки коньяк, ответил полковник. – Не без этого. Много, очень много сил и средств потребуется для столь важного государственного дела, но ваш муж, – кивнув в сторону хозяина дома, – и все присутствующие здесь, – окинув взглядом сидящих за столом, – как и я, естественно, приложим все силы и в срок доложим Государю Императору, что не зря едим государев хлеб.

      – Да, да, само собой разумеется! Непременно! Во что бы то ни стало исполним свой долг! – понеслось со всех концов стола.

      – Вот и чудесно! Вот и замечательно, господа! – торжественно заключил Пенегин.

      – А скажите, уважаемый Григорий Максимович, когда же приедет и удостоит нас своим вниманием ваша супруга? – обратилась к полковнику Дарья Захаровна.

      – К сожалению это не возможно, – тяжело вздохнув, ответил полковник.

      Все сидящие за столом вопросительно воззрились на князя, но промолчали. Не удержалась от вопроса к нему лишь Екатерина Антоновна, любопытная женщина, о дотошности которой явно говорил испытующий взгляд её пытливых глаз, застывших на Пенегине.

      – Что так? – спросила она князя, вытянув шею в его сторону. – Или город не по нраву? Мне так он очень люб, хотя я живу в нём совсем недолго. Прекрасный, изумительный город! А какой чудесный здесь драматический театр. Ах, как здесь всё ново и необычно. Прелесть! Прелесть, господа!

      – Солнышко моё, дай сказать слово его сиятельству. Он, уверен, не менее нашего восхищён Омском, хотя, естественно, это не Петербург, но, скажу вам, господа, здесь можно жить… и очень даже интересно и плодотворно. Очень чистый, культурный город! – остановив супругу, изрёк тираду лестных слов о городе Тиллинг-Кручинин.

      – Да, да, так что же задерживает вашу супругу,