Книга рассказов. Аркадий Васильевич Макаров

вот, старый монах-отшельник хочет прикупить себе избенку, – съерничал я, показывая глазами на вино.

      Она строго погрозила тонким, как сигаретина, пальчиком с огненно-красным коготком:

      – Это не тот ли монах-отшельник, что из «Декамерона»?

      Я искренне удивился ее начитанности.

      – Да-да! Он самый, который умеет загонять дьявола в ад, чтобы тот не бодался

      Моя явная наглость и откровенная похабщина, ничуть не привели ее в смущение, напротив, она недвусмысленно мне подмигнула, сказав, что для таких, как я грешников, и стража на вратах ада не помеха. Чествовалось, что молодуха с явной охотой включилась в мою игру.

      – А стражника ада зовут Аня-да? – протянул я по слогам.

      Она удивленно подняла свои, по-мужски густые, темные брови. Эти шмелиные бархотки на ее лице будили всяческие фантазии, говорили о природном естестве натуры, о ее потаенных закоулках, вызывая желание близости.

      Я показал глазами на фартук, где крутой вязью было вышито – «Аня».

      Моя новая знакомая тут же весело рассмеялась.

      – Метод дедукции! – поднял я с дурашливой значительностью указательный палец.

      Она потянулась к полке буфета, привстав на цыпочки так, что обрез платья, поднимаясь, обнажал розовые, без единого изъяна ноги почти до самого основания, до белой косыночки трусиков.

      Жарко! Я, мотая головой и захлебываясь воздухом, расстегнул пуговицу на рубашке.

      В руках у Аннушки оказалась тяжелая толстого стекла бутылка. Бутылка, соскользнув, повалилась боком на прилавок.

      Я легонько толкнул горлышко посудины, и моя «Монастырская изба» закрутилась вокруг своей оси на скользком пластике.

      – Избушка, избушка, повернись ко мне передом, а к Аннушке – задом.

      Но бутылка, вопреки моей просьбе, обернулась ко мне своим толстым вогнутым дном.

      – Ну, что, красавица, целоваться будем, или как?

      Аннушка сказав: «Или как», подхватила бутылку, ловко ввернула штопор, и резким движением выдернула пробку, которая при этом издала характерный звук крепкого поцелуя.

      Пить в одиночку – это все равно, что играть с самим собой в подкидного дурака – скучно. Я взял из рук Аннушки посудину и наполнил два стоящих рядом больших фужера. От электрического света вино в фужерах отсвечивало теплым янтарем, невольно вызывая чувство жажды.

      На мое предложение выпить за знакомство Аннушка отрицательно покрутила головой, и показала пальцем наверх, давая понять, что начальство не разрешает.

      Я знал, что в таких заведениях особых строгостей не наблюдается, и само начальство смотрит на это сквозь пальцы.

      – А, что начальство? Начальству нужны мани-мани, – потер я указательный палец о большой.

      – Ты так думаешь, да? – она, поколебавшись, ущипнула тонкую ножку фужера, и поднесла его к губам.

      Мягкое вино ложилось лекарством на мой обожженный