Эхо забытых империй. Сергей Иосич

еского бегства. Пространство между стенами быстро заполнилось растерзанными трупами людей, косматыми телами сраженных оборотней и кровью. Майен понял, что пришла пора основным силам бежать без оглядки на ожидающие в бухте биремы, оставив для прикрытия смертников Осирину. Этот могучий сотник яростно размахивал своей секирой с остро отточенным бронзовым рубилом, поражая длиннолапых монстров. Его примеру следовали чилидо – смертники, дорого продававшие свои жизни.

      Оставшиеся в живых, шесть сотен защитников полиса ринулись по узким улочкам провинциального полиса Даффы к небольшой бухте с множеством лодок и гордыми биремами на рейде. Едва воины погрузились в шлюпки, к причалам выкатилась косматая масса оборотней. Пришлось налегать на весла изо всех сил, и если бы чудовища не боялись морской воды, многие лемурийцы могли спуститься в печальное царство нежити. Последняя шлюпка с майеном причалила к борту величественной биремы – гордости морского народа. Этих кораблей, имеющих острые бронзовые тараны в носовой части, боялись даже всесильные атланты. Их триремы были вдвое меньше по размерам и не столь стремительны на ветру и веслах.

      Флот даффнийцев медленно и печально миновал узкие ворота бухты и, на свежем ветру распустив паруса, устремился в открытое море. Таракину в последний раз обозрел горы, леса, вулканы и проводил печальным взглядом удаляющиеся полуразрушенные стены родного полиса. Потеря Осирину тяжелым бременем придавила плечи воеводы, но он знал, что если бы вещие предсказали страшную смерть другу детства, сотник не стал бы ничего менять в своей судьбе, начертанной богами. Могучий воин часто повторял, что от судьбы бегают только трусы, негодяи и жалкие рабы. Рано или поздно боги наносят по таким особо жестокий удар.

      Ветер крепчал, нагоняя волну и раздувая паруса. Биремы неслись к главному полису лемурийцев в надежде найти кров и защиту. Рабам, прикованным к веслам в трюме, выдалось время отдыха, и они спали, сидя на длинных лавках. Майен спустился в свою каюту и, едва устроившись в гамаке, уснул. Сон был тяжелый. Вихрем проносились жуткие картинки кровавого боя с коррогами и недавнего нападения на полис громадных птиц рух, с непробиваемым стрелами и копьями толстым оперением. Чудовища, имеющие атрофированные крылья, не могли летать, но невероятно быстро бегали на могучих лапах и своими страшными клювами легко перемалывали все живое на своем кровавом пути. Однако стены полиса выдержали, и сотни хищных птиц, так и не вкусив желанной добычи, ушли вглубь степных просторов центральной Лемурии, ближе к огненной горе, извергающей клубы дыма.

      Спать пришлось недолго, в сизой дымке появились причудливые горы, покрытые дремучими лесами, а за ними раскинулся главный город лемурийцев Аффа. Крыши множества зданий и храмов сверкали золотом. У пристани сновали крупные и мелкие суда, а на рейде красовались хищные биремы – краса и гордость морского народа. Полис охватывала высокая каменная стена, края которой уходили далеко в море. Сверкающие статуи богов и правителей Лемурии украшали вершины циклопического оборонительного сооружения, а образовавшаяся глубоководная бухта в случае морского вторжения, легко перекрывалась острыми бронзовыми решетками, поднимающимися хитроумными блоками и лебедками. За городской стеной возвышались громады пирамид, вершины, которых были украшены малыми пирамидами из листовой, начищенной бронзы и сверкали на солнце так, что было больно глазам. Эти знаки божествам вызывали благоговение и ужас у простых лемурийцев. Во время военных поражений и частых землетрясений на вершинах пирамид совершались кровавые жертвоприношения суровым небесным богам, дабы их гнев сменился на милость.

      Майен приказал отдать якоря, и биремы Даффы закачались на волнах на рейде с видом на великолепный полис – божественную столицу Лемурии.

      Таракину, в окружении своих сотников спешил поцеловать пол в тронном зале великого Акана. Он не страшился смерти, ибо решение повелителя по его судьбе хотя и не сулило ничего хорошего, но могло быть справедливым. За позорное поражение и сдачу полиса на разграбление дикарям, майену грозила ужасная смерть, а одной сотне оставшихся в живых воинов – обезглавливание на верхней площадке главной пирамиды под восторженные крики толпы, прославляющей всемогущих небесных богов.

      Величественное здание, украшенное золочеными статуями трехглазых и многоруких богов, колоннами из розового мрамора, одновременно давило и восхищало, вызывая панический трепет у людей. Дворец выполнял две основные функции: главного храма и обители повелителя Лемурии – великого Акана. Печальная процессия даффнийцев прошла мимо выстроенных воинов охраны в сверкающих бронзовых латах, многочисленных гордых сановников, разодетых в вышитые золотыми нитями туники. На ненормально вытянутых черепах многих из них был нахлобучен тяжелый головной убор из слоновой кости, золоченой ткани и пышных перьев гигантской двухголовой птицы рух. Майен и его воины сопровождения вступили в обширный тронный зал. Великолепие главного, сверкающего золотом и украшенного слоновой костью помещения, всегда вызывало у лемурийцев и гостей страны благоговейный восторг с примесью страха. На просторах этого зала человек терялся и чувствовал себя ничтожным червем.

      Сидя на золотом троне в окружении крупных желтых