Разговор с Богом. Элизабет Уайт

но потом подумал про вежливое обращение с пожилыми людьми и решил потактичнее его послать.

      – Здравствуйте, извините, но у меня нет желания с кем-либо сейчас разговаривать. Сейчас я в печали и не очень хороший собеседник, как-нибудь в другой раз, – ответил я, доставая спрятанную бутылку.

      Затем я сделал хороший глоток, что даже слегка поморщился от сильного дубового привкуса, ударившего прямо в нос.

      – Я думаю, что Вам, молодой человек, сейчас нужна именно моя помощь, – сказал старик.

      «Надоедливый старикашка, всё время эти пенсионеры до меня докапываются, ведь сейчас ещё поучать начнет, – подумал я про себя. – Хотя, что может быть хуже лекций по философии, которые мне читал преподаватель на втором курсе?! Думаю, что назойливого старика я точно вынесу. Ведь тогда я сходил на все семь лекций и выдержал страшные муки».

      – Хорошо, садитесь.

      Старик сел справа, в метре от меня. Положил свою шляпу между нами и несколько раз попытался пригладить правой рукой свои немногочисленные поседевшие волосы.

      – Вы думаете, что я назойлив, но это не так. Просто я знаю, что у Вас случилось.

      – И что же? – абсолютно без интереса спросил я.

      – Если подростку плохо значит тут несколько вариантов: он решил сбежать из дома и его достали родители; его не принимает общество, и он сам не принимает его; последний вариант самый страшный – это любовь – и именно она в Вашем случае является черной стороной на данный момент.

      – Вы прямо-таки Нострадамус, – с явной злобой ответил я. – Глаза открыли. И так легко можно было догадаться. Я сижу один на пристани, где ходят люди. Мне наплевать на всех, пью виски, причём дорогой. Решил себя побаловать элитным пойлом. Идиотская подростковая жизнь, особенно под её конец. Вечно какие-то непонятные переходы с одной ступени на другую, только куда эта лестница ведёт? Может быть, мы с самого рождения откатываемся назад? Всё наше общество начало откатываться. В прошлом веке было столько умных людей, а сейчас что? Мы начали замедляться в развитии. Нас стало в три раза больше, а ума не прибавилось. Циничность, злость, алчность, эгоизм – всё, что у нас осталось. И к этому перечню каждое десятилетие прибавляется по новому пункту.

      – Видимо, ты не понимаешь, что жизнь ведет тебя к пониманию всего нашего существования. Вот я знаю очень…

      Не успел он проговорить что-то дальше, как я вставил свою реплику, отхлебнув добрых два глотка виски:

      – Всё вы старики знаете, но при этом только одного понять не можете, что не мы плохое поколение, а Вы ничего не сделали для нашего спокойного существования и развития.

      – В чём-то ты прав… Как тебя зовут? Ты не представился.

      – Меня зовут Дэни – соврал я. Старик, услышав мой ответ улыбнулся, глядя на противоположный берег. – Вот, скажите, как же так получается, что несправедливость поджидает нас на каждом шагу: богатых не сажают в тюрьмы, когда они воруют миллионами, спят с проститутками, загрязняют моря и заказывают убийства, а бедняка посадят на десять лет за украденную буханку хлеба,