Проклятие Черного Аспида. Ульяна Павловна Соболева

Одни глаза видно, рот и кусок подбородка. Не лицо, а маска от угрей какая-то. Зачем они это делают? Что это вообще означает?

      Поднялась в полный рост на дрожащих ногах.

      – Уйди. Дай помыться!

      – При мне помоешься. Я за тобой бегать по кустам больше не намерен.

      – А ты страже бегать прикажи или карлику своему. Ты же тут вроде как главный? – вырвалось само, и ту же душа в пятки ушла и сердце заколотилось с такой силой, что дышать стало нечем, потому что ко мне шагнул сапогами прямо в воду, за затылок взял и под воду рывком окунул. От неожиданности хотела закричать, но едва рот открыла – в него ту же затекла жидкость, а руки, резко выставленные вперед, окунулись в ил, и от гадливости по всему телу прошла волна отвращения. Теплая летняя вода рванула прямо в горло, и я начала силой барахтаться, пытаясь освободиться от хватки мужской руки на затылке. И тут же меня вытащили наружу. К себе развернул, пока я кашляла и, захлебываясь, лицо руками терла, волосы мои назад убирал. А потом словно обмерла под его взглядом. Он лицо мое рассматривал, а в зрачке красные языки пламени переплетаются, и по щекам чешуя ползет черно-золотистая волнами. Жуткое зрелище. Медленно взгляд опустил к груди, и пламя начало вспыхивать кроваво-оранжевыми сполохами. Голодный взгляд, прожигающий до костей, и есть в нем что-то еще… не поддающееся определению. На меня так никогда не смотрели за всю мою жизнь. Словно сожрать хочет. Истерика накатывала издалека, и я вот-вот захлебнусь ею вместе с отчаянием и пониманием, что не мой это мир. Я где-то в ином месте совсем.

      – Ниян!

      Дернулся и пальцы разжал, а я снова в воду упала. На дне вдруг мелкие цветы раскрылись ярко-лиловые с белой сердцевиной, к моей руке по воде тонкий стебель потянулся и запястье окрутил. С омерзением сбросила его и увидела, как стайка мелких рыб рассыпалась в разные стороны, а цветы водяные тут же закрылись.

      – Ты зачем… зачем ее рассматриваешь?

      Карлик брел по песку, перебирая маленькими кривыми ножками и бренча бубенцами на носках башмаков. Дзынь-дзынь. Дзынь-дзынь.

      – Не перед тобой отчет держать должен.

      – Нельзя на них смотреть, сам знаешь. У нее лицо без краски. Как она смазалась? Стражи не видели ее?

      Ниян страшный взгляд на карлика бросил, да такой, что тот шаг назад сделал.

      – Ты, скоморох, говори да не заговаривайся. Место знай свое. Не указ ты мне. Пелагею кличь, пусть займется девкой, хлопотная она какая-то. Товар для Сторожа готов?

      – Готов. Как и для Темнозара.

      Я, тяжело дыша, смотрела на них, а потом взгляд на руки свои перевела – обе ладони измазаны черным. Потерла друг о друга и лицо свое потрогала. Судорожно выдохнула и опять почувствовала, как теперь уже вокруг лодыжки стебель обвился и потянулся вверх, как вьюнок. Дернулась вся и на берег попятилась, пытаясь оборвать стебель, но он словно леска натянулся и сам рванул обратно, оставляя тонкий порез на пальцах. Я всхлипнула и подняла голову – князь на меня смотрит, и ноздри его трепещут, раздуваются. И жутко, и красиво до боли в глазах, а от того еще