Русская кровь. Олег Кулагин

занялась сбором барахла.

      – Некогда, Ксения!

      – Что, им оставлять?!

      Терпение у меня лопнуло. Я схватил её за шкирку и потащил на улицу. Инютин, не выпуская автомат, заковылял следом.

      Огонёк керосинки остался позади. Мы бежали сквозь тьму безлунной ночи.

      Пока глаза не привыкли, спотыкались.

      Один раз, я едва не навернулся о поваленный ствол. А Ксения ударилась коленом и зашипела от боли.

      – Слушай, – пробормотала она на ходу, – А может мы зря?… Может нет никого?

      Ветер шумел в кронах сосен. Хрустели ветки у нас под ногами. Больше никаких звуков.

      Я сбавил темп.

      И правда… Вдруг мы бежим от собственных страхов?

      Чуть перевели дух.

      Я оглянулся.

      За нами пыхтит нескладная фигура. Отставший Инютин.

      – Подождём, – шепнула Ксения.

      – Да.

      Мы остановились. Ксения достала платочек и утёрла лоб. Битком набитый рюкзак она так и не бросила. Я всмотрелся во тьму. Огонька керосинки уже не различить.

      – Они там, – выдохнул Инютин, когда поравнялся с нами.

      – Угу, – пробурчал я.

      Мы – сборище идиотов. А главный идиот – я.

      Хотел поделиться этим открытием с Ксенией… И замер, вслушиваясь.

      Едва уловимый свист прорезался через гул ветра. В следующий миг, поверх звёздного неба вырос тёмный, обтекаемый силуэт.

      – Что там? – удивилась девочка. Я зажал её рот ладонью.

      «Шептуны» – последняя модификация «еврокоптера», – услужливо подсказала память. Они летают тихо, почти беззвучно. А слышат и видят в темноте – не хуже настоящих сов. Уж я-то знаю.

      Только не знаю откуда…

      – Тс-с, – прошипел я.

      Но Ксения уже увидела. А Инютин застыл, как изваяние.

      До вертолёта метров сто. Может и не заметят?

      Три наши фигурки едва различимы сквозь кроны деревьев…

      Я жил этой надеждой целых пять секунд.

      Потом Инютин вскинул автомат. И дал длинную очередь в сторону «еврокоптера».

      В бешеном танце мелькают звёзды.

      Холодный воздух становится горячим.

      Сердце рвётся из груди. Будто молотком стучит в висках…

      Рядом отрывистое дыхание Ксении. Рюкзак я у неё забрал. И лишних десять килограммов болтаются у меня за спиной.

      Мы не оглядываемся.

      Выстрелы уже стихли. Патроны у Инютина кончились? Или…

      Почва уходит из под ног. Мы скатываемся на дно небольшого овражка.

      – Ты в порядке? – выдыхаю я.

      – Ага, – шепчет девочка.

      Я осматриваюсь. Нет, здесь не отсидишься. Редкий кустарник – плохое укрытие.

      Вскакиваю. Лезу вверх по склону. Ксения не отстаёт.

      Мчимся, не разбирая дороги.

      Вокруг – сосняк. Дивный и прозрачный, мать его так! По нему хорошо гулять. Но дерьмово прятаться.

      Взбираемся по песчаному склону. И застываем на вершине холма.

      Лес кончился.

      Я облизываю сухие губы.

      Луна вышла из облаков. Видимость отличная.

      Впереди – болотистый луг. За ним опять редколесье.

      Ксения