История моей жизни. Галина Назарова

в приличных ресторанах. Он думал, что когда выучится, то будет жить так, как приличествует образованным людям.

      Внезапно мама собрала наши немудренные пожитки, и отец нас повез на новое место жительства, где мы должны были пойти в школу. Решение это оказалось неожиданным, как для мамы, так и для нашего отца. Он понял, что в Муркуриловцах нам оставаться нельзя. Света пребывала в няньках, и выхода из этого положения не видно. Такая же участь ожидала и меня, младшую дочь. Разруха и беднота заброшенной украинской глубинки ничего хорошего нам не сулили. У папы своего ничего не было. В Ашхабад возвращаться уже незачем. С женщиной, с которой у него была фронтовая любовь, Софьей Павловной Пальвинской, жизнь не сложилась, хотя там от него уже росла дочка Наташа 1945 года рождения. Тетя Соня, как я называла эту женщину, его очень любила. Она надеялась, что он вернется к ней, все же родной ребенок, казалось бы, должен связывать их. Но отец не спешил вернуться в мрачный холодный Ленинград. Тетя Соня, имея престарелую мать, одна воспитывала Наташу на свои крошечные средства медсестры. Отец им не помогал. Да и на какие средства ему было помогать, когда мы – дети от первого брака – тоже никому не были нужны, и чаще всего нас старались взвалить на шею бабушки и дедушки. Тетя Соня, совсем юная, вместе со своей семьей пережила блокаду Ленинграда, в период которой у нее умер отец. Папа рассказывал, что они две недели держали покойника дома, чтобы пользоваться его хлебными карточками. Мать тети Сони очень уважала моего отца и делала все для того, чтобы они жили вместе. Тетя Соня, при своей обаятельной внешности, была очень выдержанная, культурная женщина, что характерно для ленинградцев. Она была готова ради любимого человека воспитывать и нас. Но судьба обошлась с ней несправедливо и жестоко. Бог судья моему отцу за его неосмотрительные поступки. Хотя я ни его, ни маму не осуждаю за то, что они сломали нам жизнь. Я, как и Света, всегда ими гордилась и их ошибки старалась не повторять.