Участковый. Ментовские байки. Повести и рассказы. Книга первая. Александр Карповецкий

восхвалял вас, как Екатерину! Помните, по возвращении на родину философ не переставал восхищаться ею! «Что за государыня! Что за необыкновенная женщина! Это душа Брута в образе Клеопатры!»

      – Не мудрено, что узнав о его нужде в деньгах, она выкупила у него библиотеку за пятнадцать тысяч франков, но оставила библиотеку у него же дома, притом назначив его же хранителем книг с приличным жалованием.

      – Вот почему я жалею, что о вас государство не заботится.

      – Ну, перестаньте же… Главное, просвещение оставляет след. Кто, как не Вольтер сформировал её разум и убеждения? «Опыт о правах и духе народов»… это произвело на неё глубокое впечатление… не государи и войны, а законы, искусства, нравы и обычаи составляют содержание Истории.

      Восхитительно! Был бы я Вольтером, я бы воскликнул, как он о Екатерине: «О, звезда Севера! Северная Семирамида! Благодетельница всех народов!» Кажется так.

      – Всё это очень подозрительно… ваши познания, – говорит Марья Петровна. – Скажите честно, к какой операции вы меня готовите. Вы не участковый, вы тайный агент КГБ, участковые не цитируют Дидро и Вольтера!

      Тут мне пришлось рассказать, что в своё время, а тому уже пятый год, на историческом кружке я выступил с докладом: «Наказ» для Уложенной комиссии, и влияние на Екатерину Вторую французских просветителей восемнадцатого века». Первоисточником в той научной работе стала переписка Екатерины с этими вот тремя просветителями, да ещё со всезнайкой-корреспондентом европейского света Гриммом, который организовал в Париже газету «Корреспондент», издававшуюся в рукописном виде и всего в пятнадцати экземплярах.

      – Вы, может, уже знаете о моих стенгазетах? – вдруг спрашивает хозяйка.

      – О каких стенгазетах?

      – Вы узнали, что я сделала несколько стенгазет на наших жильцов, собираюсь их вывесить во всех подъездах, и вот вы должны сделать мне какое-то важное предложение, но не делаете. Может, там, – она показала пальцем в потолок, – решили организовать их выпуск по всей Москве?

      – От вас ничего не скрыть, Марья Петровна. Только не по всей Москве, а в масштабах Орехово-Борисово. Так вы согласны?

      – А чего мне отказываться. Я и в школе никому спуску не давала, стенгазеты наши занимали первые места! Но для чего такое длинное предисловие?

      – А для того, что и название мы можем взять, как у Екатерины, – нашёлся я. – «Прожект»!

      – Может, всё-таки, лучше, как есть, – «Прожектор»? А то придётся стирать две последние буквы. А вторая моя стенгазета «Наказ!» Это ничего, что разные названия?

      – Хорошо, пусть так, – согласился я, усмехнувшись екатерининскому проекту, или «прожекту» государственного устройства России. Её «Наказ» стал руководством для депутатов всех сословий по разработке нового свода законов «Уложения»; а «Наказ» адресовался депутатам…

      – Постойте, Марья Петровна, у вас, стало быть, есть и третья газета?

      – А то вы не знаете?! «Уложение на лопатки бездельников!»

      – Да,