Пегий пес, бегущий краем моря. Чингиз Айтматов

туманного моря. И долго не смолкал его одинокий, полный отчаяния и боли вопль. Он плакал страшно, до изнеможения, а потом упал на дно лодки, хрипя, и бился головой о борт. То была его плата отцам, его любовь, его горе и причитание по ним…»

      Вот так кончается детство Кириска, всего за несколько дней его жизни, когда он посмотрел прямо в глаза смерти. Он останется жив, но детство его в одиннадцать лет закончится.

      У Султанмурата в «Ранних журавлях» прощание с детством происходит иначе. Конокрады, вооруженные взрослые мужчины, однажды ночью проникли в легкую юрту, где спали мальчишки, забрали упряжь и угнали лучших лошадей. Напрасно Султанмурат погнался за ними на своем любимом коне: коня бандиты пристрелили. И, поднявшись с земли, Султанмурат вдруг увидел перед собой матерого голодного волка, почуявшего острый запах конины и свежей крови. «Сизым злобным сполохом вспыхнули волчьи глаза. Пригнув голову, скалясь и свирепея, волк начал медленно приближаться».

      Так и стоят они в конце повести – свирепый волк, изготовившийся для прыжка, и мальчик с уздечкой.

      Айтматов не говорит, чем завершилась та роковая встреча человека и зверя. Мы знаем только, что для Султанмурата в те часы погони за конокрадами и схватки с волком состоялось прощание с детством.

      Так тоже расстаются с детством.

      Не много в нашей литературе книг, в которых столь проникновенно показана жизнь мальчишек-подростков. Повесть «Ранние журавли» Чингиз Айтматов посвятил сыну Аскару: писатель хотел рассказать своим юным современникам, об их ровесниках, которые шестьдесят лет назад почитали за высшее счастье обнять родных отцов и лишь немногие дождались такого счастья. «Дети войны» перенесли тогда столько горя и страданий, сколько не выпадало на долю многих поколений. При этом «дети войны» оставались еще и просто детьми, подростками: они, как и во все времена, замирали от предчувствия первой отроческой любви к неприступной однокласснице с девчоночьими косичками, они жаждали материнской ласки и хотели скорее вырасти…

      Им пришлось рано проститься с детством. Но в их жизни и опыте остался большой общечеловеческий смысл.

      Обостренная память детства осталась у Айтматова на всю жизнь. Писатель убежден, что детство не только славная пора, но и время, когда формируется ядро будущей человеческой личности, это звено в бесконечной родословной. Наверное, поэтому он обратился к повестям о детстве уже в зрелые годы, чтобы лучше понять свой мир. В «Заметках о себе», написанных более тридцати лет назад, Айтматов вспоминал, как в киргизских аилах воспитывали в детях память о предках. Старики строго спрашивали мальчишек: «Ну-ка, батыр, скажи, из какого ты рода, кто отец твоего отца? А его отец? А его? А какой он был человек, чем занимался, что говорят люди о нем?» И если мальчишка не знал своих предков, его называли человеком без роду, без племени.

      В русском языке есть выражение: «Иван, не помнящий родства». Так говорят о людях, не знающих своих предшественников, помнящих только отца и мать, ну еще, может быть,