Муха. Владимир Хомичук

с собой» – прыгнул в речку в одежде и стал тонуть. Мне было шесть лет, плавать я еще не умел. Батя бросился за мной и вытащил, плакал, просил прощения.

      У нашей деревни чудное название – Катинбор. Роясь в шкафу, я как-то обнаружил на верхней полке странный белесый футляр с пупырышками, аккуратно обтянутый резинкой. Внутри множество черно-белых фотографий. Таких в семейном альбоме не было. Отец в «семейных» трусах на мотоцикле. Рядом женщина с красиво очерченными выразительными глазами. Какие-то компании, кучка мужчин в шахтерских касках, среди них отец. Фотография чернявого мальчика лет десяти. Стоп! Те же самые глаза. На обороте синими чернилами неумелым почерком выведено: «Папе от сына». Поверх слова «папе» другая рука старательно надписала «любимому».

      – Ты что здесь делаешь?

      Черт… вездесущая мама.

      – Это кто?

      – Сколько раз я ему говорила, надо выбросить или получше спрятать.

      – У них глаза одинаковые.

      – Это все твой отец-кобелина!

      – Мама, кто эти люди?

      – Брат это твой.

      – Какой брат?

      – Кровный. Еще один сын твоего отца.

      – Откуда?

      – От верблюда. От вот этого. Ишь, глазищи свои вытаращила!

      – Ты ее знаешь?

      – Приезжала. Алименты у отца требовала. А я и ни слухом, ни духом.

      – Ничего не понимаю. Нас двое братьев. Славка сейчас в армии. А тут третий объявляется.

      – Ты у папочки своего спроси. Может, и сестрица еще отыщется.

      – ?

      – А кто его знает, сынок.

      Вот и стоял я сейчас в ожидании своего отца весь в невеселых раздумьях, вспоминая и этот случай, и многие другие, когда мне было стыдно за неотесанного и грубоватого предка. Вскоре он вышел, погладил меня зачем-то по голове и обратился к милиционерам в уазике:

      – Мужики, можно я сына до школы проведу? Расскажу, понимаешь, как дело было. А то ведь не поймет малец батю своего, стыдиться да проклинать будет. А? – взгляд был умоляющим, мокрым.

      – Та хрен с тобой, давай только без глупостей, мы тебя на переезде через ж/д подберем. Понял? – гавкнул старший и хлопнул дверцей.

      Мы, отец и сын, понуро побрели в сторону города.

      – Тебя куда сейчас, папа? – спросил я от скуки.

      – В тюрьму, сынок. Куда ж еще?

      – Надолго?

      – На пять годков, но постараюсь раньше выйти. Невиноватый я в общем-то, Олег. Мужик пьяный был вдрабадан, на велосипеде домой с работы ехал и руль не удержал. Прямо мне под колеса и свалился, мудак, прости Господи!

      – Тогда за что же тебя в тюрьму, батя?

      – Умер бедняга, понимаешь. Кому-то за смерть его отвечать надо. Я хоть и невиновен, но маху дал: не сообщил никому и никуда, а с места аварии уехал. Думал, не увидит никто, ну и черт с ним. Струхнул, в общем, сынок. Чего уж там! Погодь немного, живот что-то скрутило, – проблеял