Точка «Ипсилон». Александр Долин

ть на это. – Голос старпома Акивы Бранденбурга звучал несколько встревоженным и в то же время изумленным.

      – Уже иду. Конец связи. – Капитан встал из-за стола, снял со спинки кресла свой мундир и сперва было начал надевать его на ходу, но это оказалось плохой затеей – в молодости стройный и подтянутый, с годами он стал грузным. И дело вовсе не в неправильном питании, а скорее в генетической предрасположенности. Мостик находился прямо по коридору, который Гвидо преодолел с необычайной для себя быстротой. Стоит отметить, что прозвище это закрепилось за ним еще в бытность курсантом в академии и поначалу даже нравилось, но с возрастом капитан поменял свое отношение к нему, ведь теперь оно прямо указывало на его возрастные изменения – содержащийся в имени элемент «wid» переводился со старогерманского как «широкий», «обширный». К сожалению, окружающие не разделяли его взглядов на сей счёт и между собой называли его прозвищем, в то время как прямо обратиться так к капитану никто не осмелился бы. Двери распахнулись и Гедеон-Ульрих фон Хотторн сразу же услышал протокольную фразу своего старпома:

      – Капитан на мостике. – Рапортовал он, встав по стойке смирно. Остальные последовали его примеру. Акивы Бранденбург, в отличие от своего начальника, был по меркам флота еще молодым для занимаемой должности – по сложившейся традиции, прямо не вытекавшей из уставов, приказов и прочих протоколов, на должность старшего помощника колониальных судов принимали мужчин не младше сорока-сорока пяти лет, Акиве на тот момент было всего тридцать пять. Капитан же полностью соответствовал возрастному цензу своего ранга – ему было пятьдесят четыре.

      – Вольно. В данной ситуации можно было обойтись и без формальностей, Кив. – Мягко и с улыбкой сказал капитан. – Показывай же, что тебя так взбудоражило.

      – Вывести изображение на лобовой экран. – Сказав это, глазам капитана на огромном экране изогнутой формы предстала удивительная и невероятная картина: в черноте космоса, заполненной светом бесчисленного количества звёзд, прямо на их пути покоилась невероятных размеров чёрная дыра. Невероятными они были в сравнении с размерами своих собратьев, информация о которых, как и обо всех открытых человечеством за годы Экспансии астрономических объектах, хранилась в памяти корабля.

      – Начинаю завидовать, что ты увидел это первым. – Посетовал капитан. – Но зачем тогда вновь закрыл экран?

      – Почувствовал себя шкодливым ребенком, подсмотревшим нечто в щёлку двери, что для него не полагается, и вновь захлопнувшим её и убежавшим прочь. – Ответил Акива не без доли иронии.

      – Ну что ж, спасибо и на том. – Улыбнулся в ответ капитан. – Но меня, если честно, волнует другой вопрос: почему нас до сих пор не начало затягивать внутрь, до дыры уже рукой подать? И почему вокруг неё такое количество свободно обращающихся объектов, которые она до сих пор не проглотила? – Вопрос капитана прозвучал как гром среди ясного неба, пока все восхищались увиденной на столь близком расстоянии сверхмассивной черной дырой, никому даже и в голову не пришло задаться вопросом как, собственно, такое возможно. Да, человечество открыло себе дорогу в космос именно благодаря обузданию энергии сингулярностей, но с некоторыми оговорками: это были «домашние» сингулярности, выращенные в специальных лабораториях на орбитах обитаемых планет и оснащенных темпоральными-мельницами, которые улавливают тахионы и затем «перемалывают» их вместе с хрононами, создавая на выходе управляемую сингулярность. Именно из-за того факта, что процесс исследования «естественных» черных дыр топтался на месте, истинная их природа до сих пор оставалась неразгаданной.

      – Не в бровь, а в глаз, капитан. – Пришел в себя после минутного замешательства старпом. – Умеете вы поставить вопрос ребром. А ведь никто из нас об этом даже не подумал.

      – И очень зря. Раз уж мы первыми добрались сюда, то почему бы не стать также первыми в вопросах понимания самих черных дыр, тем более что одной из наших задач стояло подтвердить или опровергнуть наличие сверхмассивной черной дыры в центре Галактики.

      – Вы же сами знаете, что этот вопрос перестал быть приоритетным после открытия процесса синтезирования искусственных синглов1. Мы больше не ломаем голову на дет, как устроены сингулярности естественные. – Заметил на это Акива.

      – Для умников, сидящих в уютных кабинетах на орбитальных станциях, это может быть уже и не представляет интереса, но только не для меня. – Жестко парировал капитан. – Я еще помню времена твердотопливных судов и первых попыток Экспансии. Тогда мы думали, что достаточно хорошо представляем, как устроена Вселенная и что чёрные дыры в ней встречаются не чаще, чем иголка в стоге сена, – тут капитан сделал театральную паузу и нервно сглотнул, – и на первом же вылете погибло сразу пять кораблей, которым посчастливилось встретиться с одной такой блудницей2 недалеко от Нептуна. Думаю, не стоит напоминать о том, что на одном из них, «Пионере-3», был мой отец. – Закончив, он резко развернулся и плюхнулся в свое кресло, протирая лицо руками, словно в попытке снять накатившую усталость.

      – Капитан, я понимаю, что для вас дело всей жизни свершить

1

Сленговое название «сингулярности», широко распространенное среди экипажей космических судов.

2

Блуждающая черная дыра на сленге экипажей космических судов.