Дети царя Салтана. Татьяна Арбузова

слова сейчас знаешь, куда засуну? Ты до конца жизни будешь запорами маяться.

      – А рискни,– соскочил и Олег, урчания живота, которого стало еще громче, ассоциируясь у меня с «грозой в начале мая».

      – Прекратить!– стукнул кулаком Виктор Павлович, сидевший во главе стола, на том месте, которое до него принадлежало Ксюше.– Сели и успокоились.

      Все беспрекословно подчинились, в том числе и живот Олега, который вдруг перестал издавать свои устрашающие звуки.

      – Значит так,– начал Виктор Павлович.– В связи с тревожной и непонятной обстановкой, объявляю перемирие. Мы сейчас должны быть, как один организм. С моей дочерью беда. Как вы это не поймете? И я не представляю, что делать.

      – Понял, Шерхан?– показала Ирина язык Олегу.– Умерь свой аппетит.

      – Заткнись,– цыкнул тот ей в ответ.

      – Нет, ну это уже слишком,– всплеснула руками Валерия.– Папа, утихомирь, пожалуйста, эту энергичную женщину с килтом, вместо лица. Сил же никаких уже нет терпеть ее оскорбления.

      – Что она сказала? Что у меня вместо лица?– склонилась ко мне Ирина.

      – Килт – это такая юбка, которую носят шотландские мужчины,– торопясь и шепотом разъяснила я ей, потому что ждала, что ответит Лере Виктор Павлович.

      – Где носят? На лице, что ли?– то ли не могла понять, то ли принять обиду Ирина.

      – Почему на лице-то?– начала я заводиться.– Где положено носить юбки, там и носят.

      – А-а-а,– протянула подруга, задумавшись, но что-то мне подсказывало, что там, в ее умозаключениях не все так просто, как она пыталась передать, через свое «а-а-а».

      – Я повторюсь,– еще более грозно возвестил Ксюшин папа,– Пе-ре-ми-рие! Ирина,– уже мягче, обратился он к подруге.– Я тоже недолюбливаю Олега.

      – Папа,– воскликнула возмущенно Валерия, перебивая мужчину.

      Виктор Павлович поднял правую ладонь, давая понять Лере, что он еще не закончил:

      – Недолюбливаю – это еще слабо сказано. Он – тунеядец и нахлебник, который живет за мой счет. Так за что мне его любить и кормить? Мне вполне достаточно тебя и твоей матери, которые возомнили себя особами «голубых кровей».

      Я с интересом посмотрела на Олега, на которого сейчас были устремлены взгляды всех.

      Молодой человек, с золотой цепью и крестом в пол живота (как я и предполагала), который, чуть ранее, фонтанировал наглостью и хамством, в один миг перевоплотился в мальчика с грустными глазами.

      – Мы не задержимся здесь ни на минуту дольше,– взлетела со стула Валерия, часто хлопая ресницами, и у меня создалось впечатление, что благодаря этим взмахам, словно крыльями, она и сумела так быстро подняться.– Олег. Мы уезжаем.

      – Вот и правильно,– подхватил ее идею Виктор Павлович.– Я изначально утверждал, что не нуждаюсь в вашем сопровождении, которое больше напоминает слежку. А матери своей передай, что я принял окончательное решение о разводе с ней.

      – Но,– у Леры словно застрял в горле ком, и она, готовая уже продемонстрировать всю