Провинциальный театр абсурда. Нора Никольская

все свои связи, ведь ты заслуженный артист. Я не отказалась бы сняться в сериале, не обязательно устраиваться в театр.

      – У нас здесь квартира, дача, машина, друзья, знакомые, а в Москве мы сразу попадем в категорию «Понаехали тут», – пытался вразумить жену Заславский.

      – Это у тебя друзья и знакомые. Вышла замуж за одного… взрослого мужчину, а получается семь стариков и одна девушка. Навязываешь мне общение с ними, а толку от них никакого.

      – Ты преувеличиваешь…

      Люсьена возмущенно ахнула и невольно повысила скорость.

      – Это я преувеличиваю?! Ты ничего не перепутал? Это у меня главные роли, а Анжела на второстепенных ролях? – воскликнула Люсьена. – Ты даже эту старуху не можешь осадить, а Мсиславская третирует меня, распускает сплетни обо мне, – всхлипнула Люсьена.

      Все-таки она была хорошей актрисой, и даже такой опытный артист повелся на ее жалобы.

      – Хорошо, сегодня же приглашу журналиста к нам и поговорю с ним, – пообещал Федор Иванович.

      – Я тебя обожаю, Федюша, – весело воскликнула Люсьена.

      – Стар я для нее, – впервые подумал Заславский. – тесно ей в провинции. Может отпустить ее в Москву, поговорить с Заломовым, он на телевидении работает? – спросил он себя. – Но Заломов затребует кругленькую сумму за услугу. А что на старость останется? – продолжал рассуждать Заславский остаток пути до театра.

      Если бы он мог заглянуть в ближайшее будущее, он бы прямо сегодня вместе с женой уехал в Москву. Но он всего лишь артист, а не ясновидящий.

      Костюмерная казалась маленькой из-за количества костюмов разных эпох и аксессуаров к ним.

      Вербов внимательно оглядел помещение.

      Перед ним стояла молодая женщина лет тридцати. Черноволосая Диля Даутова, худенькая, небольшого роста, с черными раскосыми глазами напоминала девочку-подростка.

      – Это Вы журналист из Москвы? – спросила она Антона.

      – Все верно, хотел побеседовать с Вами, ведь от Вашей работы зависит настроение актеров и успех спектакля, – польстил Антон Вербов.

      – Да, приходится изощряться, чтобы актеры не нервничали. Кто-то набрал вес, а виновата я. Некоторые такие истерики закатывают, – обиженно произнесла Диля Даутова.

      Антон сочувственно улыбнулся в ответ.

      Но его готовность слушать оборачивалась отрицательной стороной. За два дня пришлось выслушать столько жалоб, сплетен и сетований на жизнь. Но он так и не продвинулся вперед в своем расследовании.

      – А что Вы, Диля, можете сказать о кражах в театре? – спросил Вербов, следя за реакцией костюмерши.

      Диля была эмоциональной (явно сказывалась азиатская кровь) и резко среагировала на его вопрос.

      – Представьте себе, Антон Дмитриевич, завелась крыса в театре или крыс. Я когда училась в училище, у нас в группе случилось подобное. И каково было наше изумление, когда мы узнали, что «крысой» была староста группы. Мы ей едва темную не устроили.

      Вербов понял – Диля Даутова – не воровка.

      – А Вы