Мой загадочный двойник. Джон Харвуд

моего дядюшки быстро ухудшается; боюсь, ему недолго осталось.

      – Ваш дядюшка тоже обитает здесь?

      – Да. У него комнаты на первом этаже, но в последние дни он почти не выходит.

      – А… как вы воспитывались?

      – Меня вырастил дядя Эдмунд; он платил за мое частное обучение на дому, и я всем ему обязан. Ему и доктору Стрейкеру. Они подружились во время учебы в Оксфорде. Доктор Стрейкер уже тогда глубоко изучал душевные недуги, а дядя Эдмунд поклялся сделать все возможное для того, чтобы снять родовое проклятие, как он выражается. Они мечтали основать психиатрическую клинику на принципах гуманизма и просвещения, наподобие Йоркской лечебницы для душевнобольных – вы о ней слышали?

      Я не слышала, но кивнула, не желая прерывать мистера Мордаунта.

      – Вступив во владение поместьем, дядя Эдмунд учредил психиатрическую клинику Треганнон и назначил доктора Стрейкера на должность главного врача. Дядя верил в него безоговорочно, хотя он и практиковать-то тогда еще толком не начал. Денег едва хватило, чтобы заплатить за лицензию. Мой дядя, хотя он совершенно не склонен к легкомыслию, частенько говорил: раз уж здесь все равно сумасшедший дом, так давайте хотя бы превратим его в коммерческое предприятие. И вот уже много лет дело процветает; построена значительная часть нового здания, что не может не радовать… правда, я бы предпочел, чтобы все здесь пришло в упадок за отсутствием пациентов, – добавил он с неожиданной горячностью.

      – А вы, мистер Мордаунт? Почему вы решили работать здесь?

      – Фамильное проклятие, мисс Феррарс. Я страдаю приступами острой меланхолии. Я не смог завершить учебу на медицинском факультете, и доктор Стрейкер взял меня к себе в помощники. Здесь, по крайней мере, от моей болезни есть некоторая польза: я легко нахожу общий язык с пациентами. Мне иногда кажется, мисс Феррарс, что я светский брат некоего странного религиозного ордена: в Бога мы больше не верим, но по-прежнему уповаем на чудеса… хотя доктор Стрейкер не согласился бы со мной.

      – Но разве вам не жилось бы лучше… – я чуть не сказала «где угодно, только не здесь», но вовремя спохватилась, – в обществе?

      – Естественное предположение, мисс Феррарс, но мой долг – трудиться здесь. Я стал необходим доктору Стрейкеру, а кроме того…

      Мистер Мордаунт отвел взгляд и покраснел. Интересно, что он собирался сказать?

      – А вы, мисс Феррарс, – после паузы промолвил он. – Может, теперь и вы расскажете что-нибудь о себе? Насколько я понял, вы росли на острове Уайт.

      Поначалу неуверенно, а потом все живее я принялась рассказывать об эпизодах прошлого, всплывших в моей памяти утром, однако о своей одержимости Розиной и зеркалом я благоразумно решила умолчать. Мистер Мордаунт слушал внимательно, а когда я описывала тетю Вайду – улыбался. Мне вдруг подумалось, что, невзирая на безвременную смерть матушки, детство у меня было гораздо счастливее, чем у него.

      – Ваша матушка всегда болела? – спросил он. – Я имею в виду – с малолетства?

      Вопрос всколыхнул в моей душе печальные воспоминания.