Вещие сестрички. Терри Пратчетт

Шут. Заставь меня смеяться.

      Колебаться дальше было бессмысленно.

      – Почему в семизвездье семь звезд, а не больше?

      Герцог сдвинул брови. Шут счел за лучшее побыстрее закончить свой всплеск остроумия.

      – А потому, что не восемь, – заявил он и, поскольку именно этого требовал ритуал воспроизведения прибаутки, легонько постучал герцога Флема своим уставным пузырем и ущипнул струну мандолины.

      Указательный палец герцога в ответ отстучал краткую дробь по подлокотнику кресла.

      – Неужели? – сказал он. – И что дальше?

      – Гм, тут, вообще говоря, и сказке конец… – произнес Шут и мрачно добавил: – Дедушка всегда считал эту шутку одним из самых крупных достижений своей жизни.

      – Сдается мне, он рассказывал ее немного иначе, – фыркнул герцог и поднялся с трона. – Созови моих лесничих. Я решил прокатиться верхом и заодно поохотиться. А ты можешь составить мне компанию.

      – Но, сир, я ни разу в жизни не садился в седло!

      В первый раз за утро на губах герцога заиграла улыбка.

      – Грандиозно! – процедил он. – Значит, мы приготовим для тебя лошадку, которая ни разу в жизни под этим седлом не ходила. Ха. Ха. – И герцог опустил взор на свои повязки.

      «А еще, – подумал он, – надо бы не забыть послать за оружейником. Он одолжит мне напильник».

      Минул еще год. Дни волочились один за другим, терпеливо прозябая в нескончаемой очереди. Когда-то, на заре основания множественной вселенной, предпринималась попытка запустить всю эту очередь целиком, но меры не увенчались успехом.

      Томджон, расположившись под зыбким сооружением, что служило Хьюлу в качестве письменного стола, наблюдал за тем, как отец, расхаживая взад и вперед между фургонами и помахивая в такт речи рукой, предается словоизлиянию. Всякий раз, когда с ним такое случалось, Витоллер непременно пускал в ход свою руку, – если бы на него надели наручники, он едва ли смог бы открыть рот.

      – Ну хорошо, хорошо, – говорил он. – Но ведь есть еще «Королевские невесты».

      – Гвоздь ушедшего сезона, – подал голос Хьюл.

      – Прекрасно. Тогда будем давать «Малло, тиран Клатча», – заявил Витоллер, и гортань его, тут же плавно переключившись, исторгла рокот, который мог заставить задребезжать стекла в окружающих домах. – «В кровавых пеленах явился я на этот свет, И кровью власть моя питалась, Пусть неразумный, что решится переплыть те реки крови…»

      – Мы ставили это в позапрошлом году, – невозмутимо заметил Хьюл. – А главное, публика королями уже по горло сыта. Она хочет пьесу, которая бы ее рассмешила.

      – Пусть так, но сыта она отнюдь не моими королями, – ответил Витоллер. – Дорогой мой мальчик, человек идет в театр не за тем, чтобы его там веселили. Он идет туда, чтобы Сопереживать, Учиться, Восторгаться и, наконец…

      – Веселиться, – закончил Хьюл. – Взгляни сюда.

      Томджон услышал шебуршание бумаги и скрип плетеных прутьев, указывающий на то, что Витоллер присел на корзину с антуражем.

      – «Редкие свойства магии, – прочитал Витоллер, – или Развлеки себя сам».

      Вытянув