Не ангелы. Вероника Осьминина

позволяли силы. Остановившись на миг, он увидел ту же самую тень. В голове пронеслась только одна мысль: «Ты прийти можешь, если снова плохо будет», и Ярик побежал к дому, адрес которого не забылся за эти долгие две недели.

      Саша слушает его внимательно, порой лишь странно как-то глядя из-под устало опущенных ресниц. Саша устал от этой жизни безумно, но выгнать свалившуюся на голову проблему, почему-то не может. Хотя хочет один остаться отчаянно.

      «Сам умереть не дал, когда тот хотел, вот теперь и мучайся», – мелькает у Саши в голове, и он в ответ своим мыслям вздыхает тяжело, на ноги поднимаясь.

      Ярик молча за Сашиными движениями наблюдает, рассказ свой закончив. Он не понимает ничего совершенно, но не верит больше ни на йоту, что в Саше силы, какой-то не от мира сего, нет. Ярик к себе прислушивается, и только лишь тепло живое ощущает.

      – Тебе не стоит больше на то кладбище ходить, если жить хочешь. Они из тебя рано или поздно все силы вытянут, и моя метка не поможет. – говорит Саша наконец, к окну отворачиваясь.

      – Твоя метка? Они? – растерянно переспрашивает Яр, едва со стула не падая.

      – Тени умерших. Метка моей силы, – коротко поясняет Саша будничным тоном.

      – А если немного поподробнее? – осторожно пробует Яр, прямую спину своим взглядом буравя.

      – А если нет? – хмыкает в ответ Саша, к нему поворачиваясь и глаза поднимая.

      – Ты… колдун?

      Саша головой качает.

      – Пришелец?

      Снова нет.

      – Тень тоже какая-то?

      Саша уже улыбки сдержать не может. Его эта игра самого забавлять начинает.

      – Ангел?

      – Уже говорил, что, нет.

      – Но кто же ты?

      – Саша. Просто Саша.

      – Маг, просто маг, – бормочет Ярик, и Саша, не выдерживая, смеётся в ответ.

      Звонко смеётся. Искренне как-то. Не наигранно, как люди сейчас любят.

      – Ты упрекаешь меня в том, что я будто не от мира сего, а сам веришь в потусторонние силы, – Саша голову наклоняет, глаза прищуривая. – И кто из нас после этого не от мира сего?

      – Ты. Это ты каким-то образом метки ставишь и тени отгоняешь.

      – Ребёнок, – фыркает Саша, окончательно развеселившись. – Воронёнок.

      – Эй! Мне уже двадцать три!

      – Образец взрослости, – неожиданно серьёзно кивает Саша.

      Но серьёзное выражение лица ему не долго удаётся удержать. На щеках снова ямочки проступают от невольной улыбки. Он Ярику на зеркало, стоящее в комнате, подбородком указывает. Тот с некоторым непониманием к нему подходит.

      Оттуда на него смотрит худощавый, невысокий паренёк, с взъерошенными чёрными волосами, острыми чертами бледного лица и несуразно большими, ярко-голубыми сейчас, глазами. Ярик и сам фыркает – образец взрослости.

      Саша сзади подходит, рядом вставая. Ярик в зеркале на него взгляд бросает. В тот день на кладбище он его за своего ровесника принял, а сейчас усомнился невольно. У Саши черты лица вроде бы юношеским чем-то отдают, но