Французская вдова. Галина Куликова

билеты в кино, театры, на стадионы, странички отрывных календарей, открытки, письма, фотографии, театральные программки, билетики на автобус, троллейбус, трамвай, приглашения на новогоднюю елку, творческие вечера, выставки. Попадались пропуска на Красную площадь в дни революционных праздников, мандаты участников партийных конференций, не переведенные переводные картинки, детские рисунки, лотерейные билеты и так далее, и так далее, и так далее.

      Но, как любил иронизировать сам Буколев, единственное, что никогда не попадалось ему в книгах, – валюта и крупные отечественные купюры. «Вышедшие из обращения царские, советские дензнаки – пожалуйста, а какую-нибудь завалящую российскую тысячу днем с огнем не найдешь», – говорил он знакомым. «Это все потому, – смеялись те, – что нынче люди вообще перестали читать книги».

      Не успев пролистать и десяти страниц, Федор обнаружил отличной сохранности обертку шоколадного батончика. Хотя такие батончики прекратили выпускать лет тридцать назад, бумага хранила отчетливый шоколадный запах. Еще через несколько десятков страниц нашелся тщательно разглаженный фантик от конфеты «Мишка на Севере» – видимо, какой-то читатель или владелец книги был сладкоежкой.

      «Дальше, наверное, тоже фантики лежат, – думал Федор, продолжая считать страницы. – А может, там вообще больше ничего нет». И в этот момент из книги выпали и спланировали на пол два листка бумаги. Буколев немедленно поднял их и тоскливо вздохнул. Это были сложенные пополам листы, один в другом, вырванные из банального делового ежедневника. Оба были исписаны с обеих сторон аккуратным бисерным почерком. Такие находки Федор не любил и обычно выбрасывал – унылая современность, записи какого-нибудь клерка или менеджера по продажам зеленого горошка. Здесь не было аромата прошедших лет, следов минувших эпох. То ли дело любовные послания девятнадцатого века… Изящество стиля, страсть, глубокие мысли, высокие чувства!

      Он собрался было скомкать листки и бросить их в корзину для мусора, однако любопытство пересилило. Надо же хоть глазком взглянуть на то, что выбрасываешь. Это внезапное решение во многом определило дальнейшую судьбу преуспевающего торговца старинными книгами.

* * *

      – Маргарита Сергеевна?

      – Да, я Маргарита Сергеевна, а вы кто такой?

      «Дамочка в своем репертуаре, – подумал Федор. – Еще не знает, кто ей звонит, а уже встала в позу».

      – Федор Буколев беспокоит… Два дня назад я купил у вас библиотеку.

      – Что купил? Говорите громче.

      – Книги! – обреченно прокричал Федор в трубку.

      – Мы все продали, не звоните больше по этому телефону.

      – Да знаю, что продали. Вы мне и продали, – Федор улыбнулся, и эту улыбку Маргарита Сергеевна наверняка должна была почувствовать. Почувствовать и смягчиться. Но она не смягчилась.

      – А, так это вы звоните… А что, собственно, случилось? – Голос его собеседницы сделался подозрительным.

      – Не волнуйтесь,