Засада под облаками. Валерий Гусев

я, если он по телефону отвечает. – Я сейчас своего младшего к тебе приведу. По-моему, у него отит! Спасибо! Бегу!

      Она сорвала с вешалки старую папину ушанку, нахлобучила ее Лешке на голову и завязала тесемки. Алешка взвыл. Но мама уже тащила его на лестничную площадку и вызывала лифт. Я с интересом последовал за ними.

      – Ма! – вопил Алешка, пытаясь содрать шапку. – Уже все прошло! Я пошутил.

      – С ушами не шутят! – сказала мама, затаскивая его в лифт.

      Яков Ильич был страшен – в белом халате, в белой шапочке и с круглым блестящим зеркалом на лбу.

      – Ну-с, молодой человек, прошу, – и он величественно показал Алешке на кресло. – Нервных просим удалиться, – сказал он нам с мамой.

      – Мы не нервные, – поспешила мама. – Мы – сочувствующие.

      А сочувствовать было чему. Маленький Алешка съежился в громадном врачебном кресле и с ужасом смотрел, как Яков Ильич выбирает из кучи блестящих инструментов самую большую воронку. Мама даже зажмурилась.

      – Снимайте головной убор, юноша.

      – Не снимается, – отчаянно пролепетал Алешка. – Узел навечно затянулся.

      – В нашем мире ничего нет вечного, – рассудительно ответил Яков Ильич и разрезал тесемки устрашающими ножницами. Такими только уши обрезать.

      Потом он вставил воронку узким концом Лешке в ухо и пустил туда «зайчика» своим зеркалом. И долго в Алешкино ухо смотрел. Вытащил воронку, бросил ее в продолговатый тазик, взял себя за подбородок и сказал:

      – Да-с… Если бы у меня были такие уши…

      Мы с мамой замерли в ожидании самого ужасного. Сейчас он скажет: я бы их отрезал вот этими ножницами и выбросил бы в мусоропровод. И он продолжил как-то грустно-мечтательно:

      – Да-с… Если бы у меня были такие уши, я стал бы самым счастливым человеком.

      Не много же ему для счастья надо.

      – Да-с… Если бы у меня были такие уши, как бы я их берег! Как бы я их мыл, мыл и мыл! – И грозно уставился на Алешку: – Признавайся, когда ты мыл уши в последний раз? В первом классе?

      – Во втором, – буркнул Алешка. – Когда в бассейн ходили.

      Мама покраснела. А я понял, что Алешке сегодня грозит крутая головомойка. Ухомойка, точнее.

      – Извини, Яша, – сказала мама. – Мы больше так не будем.

      – Надеюсь, – и Яков Ильич улыбнулся: – Заходите, если что…

      «Ни за что», – прочитал я в Алешкиных глазах.

      Дома мама сказала:

      – Не знаю, как там твои уши. И что в них разглядел Яшка, но будешь сидеть дома. Два дня, как миленький.

      Нас это вполне устраивало. Уж очень не хотелось попасть Вадику под горячую руку.

      – А как же книжки? – спросил меня Алешка, когда мы ложились спать.

      – Придумаем что-нибудь.

      – Вот ты и придумай, – сказал он, – а с меня хватит. Так еще и к зубному угодишь.

      Тут мы услышали, что наконец-то пришел с работы папа, и живо уткнулись носами в подушки.

      – Что так долго? – спросила его мама.

      – Оперативное совещание. В городе участились угоны машин. Наш отдел подключили к