Ворюга в клеточку. Валерий Гусев

Да не себе она таскает. А своему хозяину.

      – Главарю стаи, что ли?

      Алешка внимательно посмотрел на меня, подумал и кивнул.

      Домой мы вернулись довольно поздно. Перед самым ужином. Во дворе уже почти никого не было. Только на скамейке сидели две грустные бабушки – Аня и Маня – из соседнего подъезда. На коленях у одной лежал батон хлеба, а у другой – полиэтиленовый пакет с пшеном.

      Мы прошли мимо, поздоровавшись, но они не обратили на нас внимания, занятые важным разговором.

      – И не говори, – жаловалась бабушка Аня, – совсем другая жизнь пошла. С энтими реформами. Даже птички-голуби исчезли. Хлебца покрошить некому.

      – И не говори, – вторила ей бабушка Маня. – Вишь, пшенца-то скоко скопила. Куды его девать? Воробьишкам скормила бы.

      Эти бабушки были одинокие, и для них, конечно, большая радость – птичек покормить. Потому что на этих бабушек никто внимания не обращает. Кроме птичек, которые облепляли их, как два старых сухих дерева. Они и сами на птичек похожи – маленькие, взъерошенные, беззащитные…

      Мы уже было совсем прошли мимо, но Алешка затормозил и стал делать вид, что рассматривает новую машину вредной тетки Модесты. Глазами рассматривает, а ушами прислушивается.

      – …И не говори. Разлетелись птички. Куды делись? В теплые края, что ль, слиняли?

      – В края, как же! По весне-то!.. – бабушка Аня придвинулась к бабушке Мане и громко зашептала (обе глуховаты были): – Какие края? Модеста говорила, что какая-то хичная сова в нашем парке объявилась. Малых птах забижает. Гнезда рушит, птенцов таскает. В свое логово.

      – Гляди ты! – изумилась старушка. – Ишо детишек таскать повадится. Вот тебе и реформы!

      …В лифте Алешка покачал головой:

      – Видишь, Дим, слухи-то подтверждаются. Разогнала эта сова всех голубей. Может, она на них и не охотится, но они ее боятся, на всякий случай.

      – Ну и что?

      – Что – что? Значит, она где-то в нашем районе гнездится. Понял?

      И это его предположение неожиданно подтвердилось самым серьезным образом. В этот же вечер.

      Папа еще не вернулся с работы, а мама на кухне готовила ужин.

      – Как там крокодилы? – спросила она.

      – Жрут, – сказал Алешка. – Все подряд.

      – А папа где? – мама вдруг почему-то испугалась.

      – На работе, – успокоили мы ее. – Крокодилы ни при чем.

      – Ужинать будете? Или папу дождемся? Дим, тебе Бонифаций звонил. Очень просил отозваться.

      Наш косматый Бонифаций одержим манией превратить нашу школу в драмтеатр. Чуть ли не каждый день оставляет нас на репетиции. Впрочем, очень кстати он позвонил.

      – Дима, – сказал Бонифаций, – я тут немного приболел. Но мы должны продолжить работу над спектаклем. Творческий процесс нельзя прерывать. Мы не боимся трудностей, да? Ведь мы преданы искусству, так ведь? Работу продолжим по телефону. Выучи свою роль по первому акту и постарайся развить образ Скалозуба. Вникни в его психологию, раскрой его изнутри…

      Он еще очень долго говорил, я не перебивал его, только листал от скуки телефонный