Ворюга в клеточку. Валерий Гусев

и направлены не против нас.

      – Вот, – сказала она грустно, закончив свои загадочные подсчеты. – Еще семь лет, два месяца и сорок дней.

      Алешка тут же ее поправил, загоняя ненужный пылесос в кладовку:

      – Три месяца и десять дней. А зачем?

      – А затем! Папе до пенсии еще семь лет. Когда же это кончится? Вот! – и мама указала на часы: – Одиннадцать вечера, а он все еще на работе. В субботу, имейте в виду! Мог бы в это время сводить жену в театр, а детей в зоопарк!

      Здорово! Одной рукой маму в театр, другой – нас в зоопарк. В одиннадцать часов. Класс! Разбудили бы всех зверей и смотрели, как они зевают своими пастями и клювами.

      В это время звякнуло в дверь. Мы с Алешкой весело перемигнулись: ну сейчас ему будет!

      Но ничего ему не было. Папа пришел такой усталый, что мама погладила его по голове и сразу же стала собирать на стол.

      – Ужинали? – спросил нас папа машинально, наливая себе кофе. – А почему не спите?

      – Тебя ждали, – сказала мама. – А тебе еще до пенсии семь лет…

      – …Два месяца и сорок дней, – дополнил папа. – Даже не верится. – Он сделал глоток и сказал: – А пошли в зоопарк.

      Мама сняла со стенки часы и сунула ему под нос:

      – Лучше в театр.

      – Нет, – папа подумал, снял очки, потер нос. – Нет, лучше в зоопарк. Завтра утром.

      На всякий случай мы пожелали ему спокойной ночи и пошли в свою комнату. Как примерные деточки.

      – Эй! – крикнула мама. – А кран? Вода хлещет.

      Я и забыл, что старый кран я вывернул, а новый не поставил.

      – Завтра утром, дорогая мамочка, – пообещал я. Как вежливый и послушный.

      А ведь утром мы в самом деле пошли в зоопарк.

      – А кран? – безнадежно сказала нам вслед мама. – А театр? Ведь вода хлещет.

      В зоопарк мы пошли с удовольствием. Во-первых, большая редкость, да еще с папой. Во-вторых, зверей посмотреть. В-третьих, крокодилов. Возле которых папа с мамой объяснились в любви. Лет пятнадцать назад. Какие они теперь, эти крокодилы?..

      И пусть там, в театре, вода хлещет.

      Но мы немного разочаровались. Папе совершенно ни к чему были крокодилы, он потащил нас ко всяким птицам. Вот это скукота. Даже жалость. Сидит какой-нибудь нахохлившийся орел с тоскливыми желтыми глазами и мечтает взмыть в небо… Впрочем, все они, наверное, мечтают о чем-то подобном. А если задуматься – то и люди тоже.

      Но у папы был какой-то свой интерес. Он несколько раз спрашивал у служителей зоопарка: а где у вас совы? А когда подошел к вольере, где спали на сухих деревьях эти самые совы, то вдруг напугал девушку в синем халате, которая скребла бетонный пол железной лопатой:

      – У вас есть клетчатые совы?

      – Какие? – девушка широко раскрыла глаза и уронила лопату. Спящие совы (все как одна не клетчатые) вздрогнули, на мгновение распахнули свои прекрасные глаза и сердито повернули головы к задней стенке. А девушка уже пришла в себя и ехидно спросила папу: – Вам в какую клетку надо? В косую?

      – В прямую, – серьезно ответил папа. – Желто-коричневую, с зеленой полоской наискосок.

      Мы с Алешкой отодвинулись от него подальше, на всякий случай. А девушка не испугалась – она за сеткой была. И от солнечных лучей – сама в косую клетку.

      Девушка подошла поближе и тихо сказала:

      – Насчет клетки, гражданин… Я сейчас милицию вызову.

      – Не надо, – грустно сказал папа. – Мы сами милиция.

      – Оно и видно. – И девушка грозно подняла свою лопату.

      Папа вздохнул:

      – Пошли мороженое есть.

      – В клетку? – спросил Алешка.

      – В линеечку, – ответил я.

      Но папе было не до шуток.

      – Понимаете, друзья мои, – сказал он, когда мы уселись за столик под желтым зонтом, – странные дела творятся в нашем городе…

      – Ну, не только в нашем, – постарался успокоить его Алешка.

      – Нет, к счастью, эти странные вещи творятся пока только в одном городе…

      Алешка навострил ушки. И не зря.

      – …Представляете, – продолжил папа, ковыряя ложечкой мороженое, – у некоторых граждан, как правило у обеспеченных иностранцев, стали пропадать ценные вещи – золотые кольца, цепочки, броши. Даже доллары. Кто-то их крадет и бесследно исчезает.

      – Жулики, наверное, – подсказал Алешка.

      – Я тоже так думаю, – улыбнулся папа. – Только очень странные жулики. Невидимки какие-то. Двери не взламывают, окна не разбивают, а вещи пропадают.

      – А форточки? – спросил Алешка, забыв про «клетчатое» мороженое.

      – Да какие там форточки! – отмахнулся папа.

      – А что? Это элементарно, Ватсон! Подсылают какого-нибудь худенького пацана и подсаживают к форточке…

      – Подсаживают, – хмыкнув, кивнул папа. – На двенадцатый этаж.

      Но Лешка не смутился. С