Соприкосновение. Артём Кузьменко

закатного солнца светло-русыми волосами, разделёнными на пробор и уложенными в аккуратный хвост. Элис уже успела снять и повесить на перила крыльца свою любимую чёрную кожаную куртку, оставшись в рубашке, джинсах и высоких сапогах. Она умела выглядеть стильно в любой ситуации. Сам Алан одевался более практично, предпочитая чуть ли не всюду носить комфортную толстовку с капюшоном. Но сегодня, учитывая осеннюю погоду, к его обычному облику добавилась серая куртка с кожаными заплатами на локтях.

      Подойдя к Элис, он откинул со лба растрепавшиеся от ветра, слегка вьющиеся чёрные волосы.

      – Почему не заходишь внутрь?

      Она демонстративно щёлкнула выключателем на крыльце. Света не было. В её серых глазах явственно читалось нарастающее беспокойство.

      – О… ясно. Не переживай, скорее всего, в доме давно не было жильцов и хозяева просто выключили рубильник. Я зайду и посмотрю.

      – Ты только поторопись, ладно?

      У Элис была фобия – она ужасно боялась темноты. Даже у себя в квартире, что уж говорить про открытую местность в глуши, на другом конце страны.

      Алан отпер дверь и, включив фонарик, принялся осматриваться внутри дома. Интерьер выглядел так, будто на дворе шестидесятые, а то и раньше. Дощатый пол местами укрывали ковры, на окнах висели занавески с жёлтым цветочным узором. Гостиная, столовая и кухня были совмещены. Посредине гостиной, у стены, находился грубо обложенный камнем дровяной камин, напротив него стоял явно видавший лучшие времена клетчатый диван. Возле дивана красовался часовой шкаф – этот предмет мебели ещё больше остальных просился в экспозицию какого-нибудь исторического музея. Другой шкаф у стены хранил коллекцию фарфора, совершенно заурядного, но зачем-то выставленного напоказ под стеклом. Погруженный в сумрак и отдающий сыростью, старинный дом производил несколько тягостное впечатление. "Впрочем, – подумал Алан – поздней осенью благодаря камину здесь должно быть довольно уютно". В угловой части гостиной, на небольшом столике, возле которого стояло кресло-качалка, он заметил коробку с книгами. Все четыре оказались сборниками поэзии и на всех стояло авторство некоего Томаса Зейна. Алан никогда не слышал о таком поэте, хотя судя по тиражам, его книги пользовались популярностью. Последняя, «Храм Тени и Тумана» практически могла соперничать в этом отношении с романами самого Алана. "Надо будет спросить у Элис, она больше интересуется стихами". Рубильника нигде на первом этаже не наблюдалось.

      Алан уже приготовился искать распределительный щиток снаружи, когда на миг ему почудился едва заметный звук сверху, будто у кого-то под ногой скрипнула доска. Живое воображение сразу же нарисовало зловещую картину затаившегося маньяка-отшельника, поджидающего неопытных путешественников в своём логове. Отмахнувшись от глупых мыслей, Алан поднялся по лестнице. "Нечего здесь бояться. Грабители вряд ли позарились бы на эту древнюю хижину и уж точно не стали бы аккуратно взламывать хлипкий замок. Версия же с маньяком вообще