Натюрморт на асфальте. Виктория Максимовна Горбылова

чая. Да и поток машин, кажется, стал только больше. Они сигналят людям, что на секунду позже зеленого света на светофоре перешли дорогу, светят им в глаза фарами, а помимо этого счастливые и грустные лица прохожих освещают неоновые вывески на зданиях, на всю улицу заявляющие том, что только в их магазине все могут купить свежую скумбрию по сказочной цене. От всей этой городской суеты у Миши даже заболела голова. Он вздрогнул от холода, обнял себя за плечи, выдохнув горячий пар со рта, и ускорил шаг. Ему казалось, что сразу после того, как он придёт домой – тут же упадёт в кровать и уснёт. По неизвестной причине он сильно устал сегодня. Так и вышло: Котов открыл дверь, усталыми большими глазами оглядел темную квартиру и, сняв куртку, упал спиной на кровать. Глаза медленно слиплись от приятной усталости, которую он давно не испытывал, коротая праздничные дни на работе, и юноша провалился в сон, даже не услышав звонка от главной медсестры, что должна была сообщить ему об утренней смене.

      Глава третья.

      Миша никогда не запоминал сны. Будь это кошмар или история с какой-то незнакомкой или незнакомцем – сразу после пробуждения всё рассеивалось, словно туман. Иногда это было обидно, ведь самое четкое воспоминание из его детства – это разговоры с мамой ранним утром. Как он еле перебирая ногами шёл на кухню, а голые ступни ничего не чувствовали от того, что рыжий мальчик не любил носки и его совсем не волновал холодный пол, потому что носки, которые купила ему мама – девчачьи.

      – Солнце, надень хотя бы тапочки. Ты же ноги застудишь.

      – Мне не холодно, мамочка, – отвечает мальчик лет шести, усаживаясь за стол и лучисто улыбаясь женщине напротив.

      – Что тебе сегодня снилось? – спрашивает она, подперев мягкую щеку ладонью.

      Миша жмурит глаза, стараясь зациклиться на уведенном ночью драконе, который катал его на своей спине, но после открывает их и с легкой грустью в голосе произносит:

      – Я…я забыл.

      – Ох, ничего страшного.

      А ведь Котову так хотелось рассказать о своём сне маме, услышать её реакцию, заставить её улыбнуться, но он не мог. Хотя Наталья улыбалась уже от того, что видела, как просыпается утром её сынок, сонно трёт зелёные глазки, зевает и вяло говорит: «Доброе утро».

      И вот прошло уже шестнадцать лет, Миша всё так же забывает сны, будто ничего и не снилось, и всё так же почти каждое утро говорит самому близкому человеку «Доброе утро», медленно поднимая уголок губ.

      – Извините, молодой человек, я снова забыла, как Ваше имя.

      – Миша, – отвечает он, не прекращая улыбаться матери.

      – Сегодня ночью шёл снег. Вы видели?

      – Да, было очень красиво, – Котов поставил поднос с завтраком на колени женщины, а сам присел рядом с койкой на маленький старый стульчик, – Как Вы чувствуете себя?

      – Ноги болели ночью, будто волки грызли. Но сейчас всё хорошо, – сказала Наталья, улыбнувшись так, что каждая морщинка у уголков её уставших глаз стала в несколько раз виднее.

      Вообще за годы болезни