Умоляй, ведьма. Часть 2. Сильвия Лайм

поток магии накрыл его, ударил ладонью по той самой каменной горгулье на перилах балкона и произнес:

      – Крыльями и ветром,

      Медью и пеплом,

      Кровавым договором

      Проклинаю: отныне я – ворон!

      Пока цепь не сомкнется,

      Договор не разорвется!

      А когда убрал ладонь, на его коже осталась кровавая полоса, оставшаяся от пореза об острые бока статуи. В тот же миг каменная горгулья очнулась.

      А багряный поток убийственной магии остановился в сантиметре от удара.

      – Принимаю твою клятву, безымянный ворон, – низко и рокочуще проговорила статуя, поднимая коготь и в ответ прочерчивая на своей каменной ладони разрез, из которого тут же хлынул огонь. – Ты станешь человеком вновь, когда вернешь мне Искру Огня.

      А затем пламенно-желтые глаза каменного существа снова погасли, превратив ее обратно в часть диковинного украшения замка.

      Дрейгон повернулся последний раз к Всевидящему оку и улыбнулся брату, который смотрел на него широко раскрытыми глазами, полными бешенства.

      Он видел, что кровавый поток остановился на крошечном расстоянии от удара. А теперь и вовсе начал развеиваться.

      – Но ка-а-ак?! – закричал король, вцепившись в волосы и вытягивая их в стороны. – Какого дохлого дракона ты еще жив?!

      Он даже оглянулся на собственных колдунов, чьи тела сейчас лежали разбросанными вокруг него в нелепых, неестественных позах. Как будто сомневался, что они действительно мертвы.

      Но уж тут вариантов быть не могло: алые разводы на белоснежной одежде говорили сами за себя. Как и крупные лужи крови, от которых уже было некуда деться.

      Но Джоксар словно не замечал, как его ноги хлюпают в липкой жиже, продолжая топать и кричать:

      – Почему, раздери тебя дракон Рока, ты еще жив?!

      А Дрейгон вдруг поднял руки, на глазах начинающие чернеть и вытягиваться. Опустил голову, взметнув водопад черных как ночь волос, превращающихся в перья. А когда вновь взглянул на своего брата изумрудно-зелеными глазами ворона, хрипло каркнул так, что его голос разнесся на всю округу, сотрясая стены Антрацитового замка:

      – Я больше не Дрейгон из рода Ранвидаль. Я – ворон. – Взмахнул огромными мощными крыльями и взмыл в небо.

      И в тот же миг магия черной эпитафии окончательно развеялась.

      Двенадцать колдунов погибли напрасно.

      Антрацитовый принц остался жив.

* * *

      Дрейгон закрыл глаза, на миг утопая в воспоминаниях прошлого, а затем негромко проговорил, продолжая прерванный разговор с горгульей Рока:

      – Ты всегда улавливала отголоски моих мыслей, Хьельгвирана, но не сегодня.

      Тяжелые каменные веки статуи снова с хрустом открылись, желтые глаза слабо полыхнули.

      – Вот как? – переспросила она. – Что же терзает тебя сегодня, Антрацитовый принц?

      Дрейгон молчал. Смотрел перед собой в черноту лунной ночи и не знал, что ответить.

      Беспокоило ли его что-то?

      Если бы он ответил «да», это означало бы, что он