Лжец на кушетке. Ирвин Ялом

Самая подлая, самая упрямая, самая несговорчивая дамочка, которую мне доводилось знать, пусть и не лично, и я надеюсь, что мы никогда не встретимся. Что касается Джастина, два или три года я успешно применял к нему традиционный подход: хороший терапевтический альянс, однозначная интерпретация его динамики, совершенная профессиональная беспристрастность. Но я все равно не мог сдвинуть этого парня с мертвой точки. Я перепробовал все, задал ему все необходимые вопросы: почему он женился на Кэрол? Какую выгоду он получает, поддерживая эти отношения? Почему он решил завести детей? Но ничего из того, о чем мы говорили, так и не отразилось в поведении.

      Я понял, что все наши традиционные предположения о том, что правильная интерпретация и инсайт не могут не привести к внешним переменам, не работают. Я потратил несколько лет на интерпретацию, но Джастин, как мне казалось, страдал полным параличом воли. Может, вы помните, что, поработав с Джастином, я увлекся концепцией воли и начал читать все, что только мог найти на эту тему: Уильям Джеймс, Ролло Мэй, Ханна Арендт, Алан Уилз, Лесли Фарбер, Сильвано Ариети. Кажется, около двух лет назад я представил целостную концепцию паралича воли».

      «Да, я помню вашу лекцию – это было хорошее выступление, Эрнест. Я до сих пор думаю, что вам стоит подготовить ее для публикации».

      «Благодарю. У меня самого случился небольшой паралич воли, и я никак не могу закончить эту работу. Сейчас ее отодвинули на второй план два других проекта. Может, вы помните, я тогда говорил, что, если инсайт не запускает механизм воли, терапевт должен найти какой-то другой способ ее мобилизации. Я пытался убеждать: так или иначе, я начинал нашептывать ему на ушко: «Вам нужно попытаться». Я понял, о, я прочувствовал слова Алана Уилза о том, что некоторым пациентам стоит оторваться от кушетки и взять руль в свои руки.

      Я пробовал визуализацию, – продолжал Эрнест, – и заставлял Джастина проецировать себя на будущее – десять, двадцать лет спустя – и представлять себя все также состоящим в этом смертоносном браке, представлять, как он будет сожалеть и раскаиваться в том, во что он превратил свою жизнь. Это не сработало.

      Я превратился в тренера на ринге, я давал ему советы, натаскивал его, напоминал ему декларацию о свободе в браке. Но я тренировал боксера в полулегком весе, а его жена была тяжеловесом убойной силы. Ничего не помогало. Последняя соломинка, за которую я ухватился, был великий поход. Я уже рассказывал вам об этом?»

      «Продолжайте; если я уже слышал об этом, я вас остановлю».

      «Итак, года четыре назад Джастин решил, что будет здорово, если они всей семьей отправятся в поход. У него близнецы, мальчик и девочка, сейчас им лет восемь-девять.

      Я поддержал эту идею. Все, в чем проскальзывала инициативность, приводило меня в восторг. Его не оставляло чувство вины за то, что он слишком мало времени проводит с детьми. Я предложил ему подумать, что с этим можно сделать, и он решил, что поход даст ему отличную возможность попрактиковаться в отцовстве. Я был в восторге, о чем не преминул ему сообщить. Но Кэрол не испытывала ни малейшего восторга!