Исповедь zadrota. Дмитрий Шахов

привык, что вокруг люди в погонах по расписанию ходят.

      – Мама! Они не военные. Такие же гражданские, как и ты.

      – Все равно, они же служат! Ты руки иди мой.

      Обстановка за столом была словно на похоронах. Я, отец и девушка молчали, говорила только мать. Оксана, словно хамелеон, меняла окраску лица с белого на пунцовый и обратно – мать нахваливала ее навыки в области приготовления пищи и хозяйственность. Мне хотелось вставить что-то вроде: «Мама! Зачем мне эта домашняя клуша?!», но я изо всех сил сдерживался, чтобы и в самом деле не ляпнуть.

      Дело спасли отец и президент. С курантами мы открыли шампанское, которое уже с отцом залакировали водкой с соком. Так что в какой-то момент звуки материнского голоса сместились на периферию, а потом и вовсе исчезли.

      В нашем городе отношение к пьяному сродни отношению к малому ребенку: упившегося в «нехочу» человека обязательно доставят до точки отдыха, разденут, уложат и укроют одеялом. И никаких претензий наутро. Если мужик не бьет, не изменяет, деньги приносит и по дому что-то делает – то бытовой алкоголизм воспринимается как необходимое зло. В конце концов, у бабы тоже есть свои недостатки.

      Утро первого января, когда принято начинать новую жизнь, я встретил в своей кровати в майке и трусах. Оставалось только надеяться, что Оксана не помогала матери раздевать меня. Я на цыпочках прокрался на кухню мимо спящих родителей и отпил рассола из початой банки с огурцами. Стоило серьезно обдумать решение матери меня свести с удобной для нее девушкой.

      Если я точно все запомнил, то Оксана была дочерью материной подруги по работе. Сама Оксана трудилась библиотекарем в школе, параллельно обучаясь на филологическом заочно. Почему-то я подумал: носит ли она очки? Как мне казалось, каждый уважающий себя библиотекарь должен носить очки.

      Я понемногу перебирал варианты, как отказаться от родительской помощи в матримониальном вопросе, попивая рассол, когда на кухню вошел отец, почесывая пузо под майкой-алкоголичкой – а я думал, что их уже не выпускают.

      – Пойдем покурим, – зевая, брякнул батя.

      – Пойдем, – я не курил, так что достал из холодильника бутылку пива.

      На площадке в подъезде было тихо, словно город умер. Ни машин мимо, ни звуков из квартир. Хотя на часах уже было часов одиннадцать утра.

      – Как тебе невеста?

      – Да она тронулась! Какая невеста? Мне еще семнадцать!

      – Ты не шуми. До восемнадцати рукой подать. Хотя я матери сразу сказал, что тебе не понравится.

      – Еще бы!

      – Она настаивала. Да и подруга ее тоже своей доченьке все уши пропела о твоих достоинствах. Квартира, работа, живешь в центре. Для девки это шанс! – Отец шумно затянулся и выпустил густой клубок дыма.

      Мы немного помолчали.

      – Мать тебе главного не сказала, – продолжил он. – Она поговорила с подругой своей, та отпускает свою Оксану с тобой на все выходные к тебе.

      – Охуеть! – Я старался при родителях сдерживаться, но это был другой случай. – Зачем?!

      –