Изобрази меня злодеем. Дарья Кандалинцева

душ, жаждущих приключений. И мы немедленно начнём подготовку к твоей свадьбе. Завтра же. – Он говорил так, словно чувства Аделарда были очередной бизнес-сделкой, с которой что-то пошло не по плану и которую необходимо срочно урегулировать.

      Нет, это куда хуже ярости. Это конец света.

      А спасти от конца света может только одно.

      Магия.

      * * *

      Аделард не помнил, как выбежал из театра, как нашёл в телефоне номер Мира, по которому никогда не звонил, как набрал и слушал мучительно ленивые гудки, пока его сердце стучало всё чаще и чаще. Даже свежий вечерний воздух не мог его успокоить.

      – Мир? – шепнул Ади, когда трубку наконец-то взяли. Звуки музыки гудели на той стороне.

      – А кого ещё ты ожидаешь услышать? – голос Преджиса звучал спокойным, уверенным и скучающий. – Если твоему отцу нужно что-то от его адвокатов, я не…

      – Нет. Нет, это я. Мне нужна помощь. Прямо сейчас.

      Он почти что слышал, как тон Мира изменился от улыбки.

      – Я слушаю.

      * * *

      Это был самый дикий ночной клуб, какие Аделард мог вообразить. Сказать по правде, он никогда не был в ночном клубе, никогда не хотел и не имел причин идти в подобное заведение. Но даже живое воображение Ади не могло нарисовать картину столько неукротимую.

      Лишан был уверен, что не туда повернул или что Мир над ним посмеялся, потому что переулок не освещали фонари, двор выглядел заброшенным, а узенькие ступеньки за ржавой металлической дверью вели в темноту подвала исторической библиотеки. Однако Ади думал, что заблудился, лишь до тех пор, пока не спустился и не зашёл за вторую дверь, на которой красовалась вывеска: «Девятый Круг», две большие буквы в виде тающих осколков льда. Лишь один круг, сотворённый изо льда, был знаком Лишану. Девятый круг Ада по Данте.

      Музыка грохотала. Свет мерцал. Люди веселились.

      Аделарду пришлось признаться секьюрити у входа, что его фамилия Лишан, что он и правда сын мэра, потому что у него с собой не было поддельного паспорта (который он использовал только для того, чтобы попасть в общежитие Мичи неузнанным, ничего противозаконного), чтобы доказать свой возраст, потому что его лицо всегда выглядело моложе своих лет. «Всё дело в твоей коже, – размышлял Мичи как-то. – Она как горькой горячий шоколад, слишком хороша для ряби, слишком хороша для морщинок. Мои серебряные звёзды смотрелись бы хорошо на твоих щеках».

      Теперь Ади не мог думать о звёздах: всё, о чём он мог думать, это о том, что может потерять их, потерять Мичи. И не плевать ли, если завтра весь город узнает, что Лишан младший был замечен в клубе, похожем на бордель? «Пусть весь этот город сгорит. Пусть все его жители отправляются в ад».

      Если это уже не ад.

      Протискиваясь сквозь жар толпы, Ади заметил девушку в белом блестящем парике, извивающуюся под музыку в центре танцпола. Сначала он решил, что она и вовсе обнажённая, но потом, приглядевшись, понял, что её тело – её наряд, сотканный из тончайшей, как паучий