Девочка, которая зажгла солнце. Ольга Золотова

эту горечь разлуки с близким и дорогим человеком. Девочка может только удрученно кивать, втайне радуясь своей нынешней жизни и постоянно сравнивая ее с рассказом парня, отмечая все новые и новые преимущества, прежде казавшиеся пустыми мелочами.

      – Я не вру, Рэй, это правда. Если бы я хотел тебя обмануть, сыграл бы на чем-нибудь другом. Просто та ночь… Тебе, наверное, не понять, какого мне было стоять там и смотреть на плачущую маму, чьи рыдания иногда заглушал шум проезжающих по улице автомобилей. Я тогда не мог сдвинуться с места, хотел утешить ее, обнять и растаять в ее заботливых и ласковых руках, но ноги будто приросли к полу, не давая мне пошевелиться. А потом она обернулась на меня. Как сейчас помню ее теплые живые глаза, появившуюся на тонких губах извиняющую улыбку… Она не хотела, чтобы я видел, как ей грустно. Для всех она должна была выглядеть самой счастливой.

      Джек прикусил губу и почувствовал, как его настойчиво тянет назад, в эти воспоминания, как он проваливается в них и летит сквозь пустоту, а мимо проносятся ожившие картины. На одной из них маленький пятилетний Джек плачет из-за разбитой чашки, пытается склеить разбитые кусочки и постоянно оглядывается на дверь – не идет ли кто. Другая показывает более радужные события; на ней семья Дауни осматривает новый дом, купленный в новом городе, распаковывает коробки, и по квартире разносится приятная для ушей мелодия. Парень тогда мечтал, как останется здесь навсегда, только он и Шарлотта – они бы ни за что не ссорились, а сам он был готов защищать свою дорогую маму от всех на свете опасностей.

      Правда, следующий момент Джек с радостью бы вытащил из этой копилки, порвал купюру и с жадным блеском в глазах наблюдал, как чернеют в пламени огня и превращаются в пепел бумажные кусочки.

      Это был зимний вечер, кажется, середина декабря – весь город готовился к предстоящему Рождеству, и по морозным улицам уже растягивались яркие гирлянды и цветные украшения. Из-за плохого самочувствия Шарлотты пришлось вызвать доктора, который что-то тихим и спокойным голосом объяснял женщине. Та только изредка кивала, поднимала на пришедшего свое осунувшееся изможденное лицо и что-то бормотала себе под нос – жаль, разобрать слова Джек был не в силах. Затем, когда мужчина ушел, парень подошел к матери и нежно сжал ее руку в своих ладонях, успокаивая:

      – Это ничего, мы быстро поднимем тебя на ноги. Из-за обыкновенной простуды не стоит так расстраиваться, тем более, подхватить что-нибудь в такую погоду проще простого. Давай, я заварю тебе лекарство.

      И оба вымученно улыбнулись, никак не желая смириться с осознанием своей беспомощности. Дауни тогда долго не мог оторваться от материнских глаз, все всматривался в них, пытался уловить хоть толику радости и надежды на благополучный исход, но находил в их отражении лишь свое испуганное лицо.

      Спустя еще одну неделю, долгую и мучительную, Шарлотте Дауни не стало лучше – наоборот, состояние ее только усугубилось, из-за чего было принято решение